Читать книгу "Порядок в танковых войсках? Куда пропали танки Сталина - Дмитрий Шеин"

К 25 мая французские силы покинули Фландрию. К этому моменту весь кавалерийский корпус — три легких механизированных дивизии (к этому времени в его состав включили и остатки 1-й DLM) — имел всего лишь 75 боеспособных танков (против 585 на 10 мая).

С 25 по 27 мая корпус вел арьергардные бои, прикрывая отход французских и британских сил к морю. 29 мая он отступает к Дюнкерку. Французские ветераны в своих воспоминаниях утверждают, что без «кавалеристов» нормальная эвакуация Британского Экспедиционного Корпуса была бы невозможна. В боях прикрытия французы теряют свои последние средние Somua S35, и к концу мая кавкорпус Приу практически прекращает свое существование как боеспособная боевая единица…

Ход событий не вызывает ассоциаций с историей совсем другой войны на другом конце Европы, войны, которая в мае 1940 года еще даже и не начиналась? Яростные контратаки немногочисленных толстобронных танков с установленной под рациональными углами наклона броней, доблестные, геройские и даже оканчивающиеся при счете «в пользу атакующих» — но все равно влекущие за собой прорыв из окружений, оставление подбитых, неисправных, исчерпавших горючее и боеприпасы машин?.. Отчаянную доблесть, лишь чуть-чуть скрашивающую горький вкус поражений?

Но вернемся назад, в середину второй декады мая. Пока танкисты кавкорпуса Приу сошлись в жестокой кровопролитной схватке с моторизованным корпусом Гепнера, основная «интрига» происходившего действа разворачивалась совсем не там, хотя и в то же самое время — она происходила в нескольких десятках километров южнее, там, где, пробираясь через бельгийские завалы и отбиваясь от конных разъездов французов, через лесистую местность на запад упорно шли моторизованные корпуса Гота, Рейнхарда и Гудериана. Личный состав их семи танковых дивизий был настолько мотивирован, что, несмотря на серьезные трудности, они в основном вышли к Маасу, от Намюра до Седана, к вечеру третьего дня марша, то есть 12 мая, в тот самый день, когда кавкорпус Приу столкнулся с передовыми частями противника в районе Анню. И практически сразу, без какой-то особой подготовки, не ожидая подхода мощной артиллерии, немцы начали попытки переправы через реку. Для французского командования это оказалось шоком, событием, происходящим «против всех законов физики»…

Три корпуса переправлялись через реку в трех местах, однако самой известной, и не зря, считаются переправа и прорыв корпуса Гудериана под Седаном. Это место мало того что знаменовало веху в истории франко-германского военного противоборства (достаточно вспомнить франко-прусскую войну 1870 г.), но еще и позволяло придать немецкому охвату максимальную глубину и одновременно угрожать французской обороне едва ли не на всех трех стратегических направлениях — на Париж, в сторону Ла-Манша или на юг, в тыл «линии Мажино». Именно успешные действия корпуса Гудериана под Седаном позволили в итоге немцам создать во французской обороне брешь шириной до 80 километров и обезопасить двигавшиеся севернее моторизованные корпуса Рейнхарда и Гота от возможного контрудара танковых сил французов с юга. Рассмотрим события, происходившие там 12, 13 и 14 мая, более подробно.

Итак, во второй половине дня 12 мая, пусть и не одновременно, три танковые дивизии XIX армейского моторизованного корпуса Гудериана из танковой группы фон Клейста вышли к Седану, через который двумя рукавами протекает Маас. Им противостоял X армейский корпус 2-й армии в составе 55-й, 71-й и 3-й североафриканской пехотных дивизий, усиленных двумя отдельными танковыми батальонами, имевшими на вооружении 90 дизельных танков FCM 36. Резерв корпуса состоял из пехотных частей, «выдернутых» из собственных дивизий, а именно из 205-го (из 71-й дивизии) и 213-го (из 55-й дивизии) пехотных полков.

Надо дополнительно отметить, что 55-я пехотная дивизия «серии Б», по которой 13 мая придется главный удар немцев, по печальной усмешке судьбы являлась одной из слабейших во французской армии. Она состояла в основном из местных резервистов старше 35 лет, которыми управляли также свежепризванные офицеры резерва (400 из 450 чел.). Зиму «странной войны» 55-я пехотная дивизия провела не столько в учениях и стрельбах, сколько на строительстве укреплений. Противотанковое вооружение дивизии далеко не дотягивало до штатных 52-х 25-мм полуавтоматических пушек SA 34 и SA 37, зенитная артиллерия, что своя, что приданная, полностью отсутствовала, средства связи были рудиментарными. В дополнение к этому всего-то около шести тысяч человек личного состава дивизии, из сильно перемешанных буквально в самый последний момент частей, занимали оборонительные позиции вдоль реки протяженностью более 15 километров.

Впрочем, нельзя сказать, что французское командование безрассудно игнорировало опасность сложившейся ситуации: дивизия располагалась вне зоны непосредственной опасности танковой атаки, за крупной водной преградой, на лесистой возвышенности, на заранее подготовленной оборонительной позиции, с многочисленными, пусть и незаконченными, но железобетонными укреплениями. Главное же, ей была придана сильная артиллерия: только в своем составе дивизия имела 48 артиллерийских орудий калибров 75 и 155 мм, отдельные ДОТы также были орудийными, и дополнительно 55-й пехотной дивизии придавалась корпусная артиллерия, что доводило в общей сложности количество артиллерийских орудий средних и крупных калибров до более чем 200 единиц!

К 17.00 12 мая под сильным давлением неугомонных немцев последние конные и моторизованные отряды прикрытия французской армии покинули правый берег реки и начали операцию по уничтожению мостов через нее. К сожалению, практически никакого минирования ни дорог, ни берега Мааса ими не было осуществлено. Все было закончено примерно к 21.00 вечера — мосты были полностью взорваны, немцы вошли в соприкосновение с основными позициями французской армии под Седаном.

Опять же, сложно утверждать, что французское военное командование «полностью игнорировало сложившуюся ситуацию, совершенно загипнотизированное событиями в Центральной Бельгии и Голландии». Иначе будет трудно объяснить передачу во второй половине дня 12 мая 2-й армии 3-й «пехотной» танковой дивизии генерала Брокара (Brocard) и 3-й моторизованной дивизии, направленных именно под Седан, в район описанных ниже боев под Стонн, в составе XXI армейского корпуса генерала Флавиньи (Flavigny). Кроме того, командующий 2-й французской армией генерал Анцигер отдает в этот день боевой приказ, полный фраз «никакого отступления» и «без учета потерь». К сожалению, французским эквивалентом знаменитого «Ни шагу назад!» он так и не станет.

Наступление назначается фон Клейстом на 15.00 13 мая «по парижскому времени» (на 16.00 — по берлинскому времени). Сгруппировав в центральной полосе наступления 1-й танковой дивизии практически всю наличную полевую артиллерию и заручившись поддержкой двух авиакорпусов люфтваффе, немецкое командование с рассвета начинает продвигать к реке штурмовые группы мотопехоты и саперов. Приходят в движение и моторизованные части, оставив свои замаскированные танки позади. Все это сопровождается практически непрерывной бомбардировкой французских позиций немецкой авиацией. Многочисленная артиллерия французов старается отвечать огнем по предполагаемым местам переправ и скопления техники на занятом немцами берегу, но после нескольких часов бомбежки нервы у необстрелянных французских солдат и офицеров начинают откровенно сдавать. Под Седаном 13 мая 1940 г. пилоты люфтваффе совершили более 1200 вылетов на бомбардировку, обрушив на головы французов, с семи утра и до глубокого вечера, бомбовый эквивалент не менее чем 60 20-тонных вагонов боеприпасов. Многократно бомбардировались дивизионные и корпусной КП, артиллерийские позиции, дороги, ДОТы… Людские потери оказались невелики — примерно 50 погибших от бомбардировки — однако линии телефонной связи, 90 % которых были проложены на телеграфных столбах, были большей частью выведены из строя. Но основным ударом для французов оказался сильнейший психологический шок и почти что тотальная растерянность. Французский генерал, говоря о лежащих 13 мая под бомбами артиллеристах и пехотинцах, напишет после войны: «Пять часов этого мучения напрягают их нервы до такого предела, что они становятся неспособными действовать против вражеской пехоты».