Читать книгу "Чернила под кожей - Марина Комарова"

Мы оказываемся в комнате, Велий выкладывает на стол толстый бумажный конверт.

– Прежде чем я начну рассказ, вы скажете, зачем вам Демид Доржский? – сразу переходит он к делу.

Я немного теряюсь, потому что не ожидала такой постановки вопроса. Но Макса не так просто сбить с толку. Он только немного прищуривается. Кажется, думает, следует ли показать детективу «план для Демида» или просто все рассказать.

– Я хочу его убить, – все-таки останавливается он на втором варианте.

Я теряю дар речи, в голове сумбур. Хочу быстро что-то сказать, опровергнуть, сгладить острые углы, однако Владимир вдруг усмехается, сообщив:

– Прекрасно, это именно то, что нужно.

В его глазах вижу понимание. Этому человеку действительно не нужны завуалированные ответы. Пусть я осознаю: никого убивать не будут, но… Физически не будут.

– Расскажите все, что о нем знаете, – четко произносит Владимир. – Я должен услышать вашу версию.

Думала, Макс начнет возражать, потому что молчание, повисшее в комнате, затягивается. Но потом он кивает.

– Я узнал о Демиде на похоронах моего друга Эдуарда…

Снова слушаю эту историю. Искоса поглядываю на Владимира, стараюсь уловить каждую реакцию. Он идеальный слушатель: не перебивает, не уточняет, не переспрашивает. Только прищуривает глаза, сжимает губы, изредка щелкает пальцами.

Еще мне почему-то кажется, Владимир Велий скрывает в себе нечто змеиное. Затаенный яд, который сразу не увидеть и не почуять. И лучше этому человеку дорогу не переходить, потому как понятия не имеешь, что именно он сделает, чтобы показать тебе твое место.

Макс тем временем заканчивает рассказ на том, что Женя снова в больнице.

– Все почти как я и думал. Не хватало некоторых деталей, – подводит итог Владимир, и мы с Максом переглядываемся.

– Как вам известно, физическое устранение неугодного человека карается законом, – произносит он, и длинные белые пальцы разрывают конверт. – Но у меня есть предложение…

* * *

На улице темно. В машине стоит запах сандала. Никогда раньше не обращала внимания, однако сейчас он словно проникает в каждый уголок.

Владимир дал нам неплохой план для ловли Демида. Однако Макс все равно намерен действовать грубо. И… я его понимаю.

Демид Доржский – нотариус. Как оказалось, порой он проворачивает аферы с недвижимостью, претендуя на квартиры от имени умерших родственников. Изначально поверить было сложно. Но документы и распечатки разговоров свидетельствуют о фактах, которые нельзя оспорить.

– Нам повезло, – сухо сказал Владимир. – У меня есть знакомые в этой сфере. Информация подтверждена.

– Мы сможем его посадить? – хмуро интересуется Макс. В его глазах пляшут нехорошие огоньки.

– Да, только это займет много времени. И тюрьма не совсем то, что нам нужно.

– Да? – удивленно приподнимает брови Алик. – По-моему, тюрьма – это серьезная неприятность.

– Вы правы, – ни капли не смущается Владимир. – Но куда большая неприятность – постоянный страх, что его могут посадить.

Повисает тишина.

Мы вчетвером молчим. Только Лизавета постукивает кроваво-алыми ногтями по крышке стола и курит ванильные сигареты. Иногда я ловлю взгляды Алика на нее. Создается впечатление, что ему нравится все, что бы она ни делала. Они странно смотрятся вместе: Алик с видом шкодливого кота, здорового и татуированного, и Лизавета с видом строгой госпожи. Но… если это любовь, то почему нет?

– Это можно будет поднять в любое время? – напряженно уточняет Макс.

– Такие, как Доржский, всегда прокалываются, – улыбается Владимир.

И в этот момент у меня по спине бегут мурашки. Теперь я понимаю, почему вчера Лия несколько раз в телефонном разговоре назвала детектива «змеем». Ему идеально подходит эта характеристика. Не удивлюсь, если именно такое прозвище он и носит.

Не возникает даже мысли, что Демид Доржский поступит не так, как сказал Владимир. И откуда только такая уверенность?..

Поэтому сейчас мы сидим возле подъезда нашей жертвы. Надо ли говорить, что Алик и Макс сразу воспротивились нашему присутствию на этой афере? Но тут же наткнулись на железобетонную стену возражений.

– А кто вас увозить будет? – интересуется Лизавета.

– Алик знает город, – возражает Макс.

– А если ему попадет его же битой? – не смущается она.

Алик искренне возмущен такой постановкой вопроса. Биту он берет в качестве «психологического аргумента», но явно не рассчитывает, что сам может получить ею по голове.

Однако ни я, ни Лизавета такого варианта развития событий не исключаем. Мужчинам присуща излишняя самоуверенность, а женщинам – предусмотрительность. Порой даже чересчур. Если это все смешать и разделить пополам, будет идеально. Но пока, увы, еще никто не придумал таких смешивающих машин. А жаль.

Приходится приложить некоторые усилия, чтобы убедить наших мужчин не идти в одиночку. С одной стороны, я вижу, что Макс против. Но с другой, не исключаю, что в глубине души ему приятно. Поддержка – не пустое слово. И поддержка не в прогулке по набережной и посиделках в кафе, а в деле, которое хоть и восстанавливает справедливость, но идет против закона. Самосуд пока еще не утвердили.

– Во сколько он должен прийти? – глухо интересуется Алик, хотя прекрасно знает, что тут остается только ждать.

Демид отмечает с коллегой какую-то дату. Там выпивка, женщины и беззаботная обстановка. Пока.

Но просто ждать – всегда самое сложное. И тягостное молчание практически невыносимо. А болтать особо не хочется.

– Так… когда свадьба? – неожиданно спрашивает Алик, сосредоточенно изучая биту на своих коленях.

Но я сижу так, что вижу шкодливую улыбку у него на губах.

Макс косится на него. Никто не решается уточнить, чья именно. Но в то же время это понятно. Ибо про себя любимого он явно бы не задавал лишних вопросов. Да и Лизавета совершенно спокойна. Значит, подколка полетела в наш с Максом адрес.

И ничего не остается, кроме как ответить первой:

– Какая свадьба?

– На которой женятся, – тут же с готовностью растолковывает он. – Ну, знаешь, торжество там, гулянка в ресторане, голуби…

– Один мертвый татуировщик, – невозмутимо добавляет Макс, не глядя на друга.

Кажется, не меня одну здесь бесят подобные вопросы.

– Да ну вас, – ворчит Алик, картинно прижимая к груди биту. – Все норовят обидеть художника, а вот как по голове мольбертом получить, так…

– Багровский, – сквозь зубы цедит Макс, – если ты не заткнешься, я за себя не отвечаю.

Алик неожиданно слушается.

Наконец-то к подъезду подъезжает красное такси. Из него выходит, хлопнув дверцей и что-то сказав водителю, высокий темноволосый мужчина в очках. Вроде бы немного хмельной, но при этом крепко держащийся на ногах.