Читать книгу "Босс-обманщик, или Кто кого? - Ольга Обская"

— Усы.

Версии посыпались одна за другой:

— Боярский? Якубович?

И даже:

— Чарли Чаплин?

Но Катя отрицательно покачала головой. И продолжила пантомиму. Её ладошка, повёрнутая ребром вниз, произвела волнообразные движения:

— Рыба? — предположила Наташа.

Недоумение проступило на лицах участников обеих команд. Причём тут рыба, если речь о знаменитостях? Катя продолжала смотреть на Антона и только на него. И вдруг он понял, что пантомима предназначалась именно ему. Да! Элементарно, Ватсон! Усатая рыба — значит, сомик, а сомик — значит…

— Сильвестр, — не сомневаясь, что угадал, произнёс Антон. — Сильвестр Сталлоне.

— Правильно! — ошарашено констатировала Аня.

— Правильно???! — выпала в осадок Ксения. — Но как ты догадался? Причём тут рыба? Причём тут усы? Разве Сильвестр их носит?

— Смотря какой Сильвестр, — заметил между прочим Волконский. — Тот, что рыба, тот носит.

— С перевесом в одно очко победили «красные», — объявила Аня.

Наташа и другие девушки бросились обнимать Катю, и Антон под шумок, конечно, не отказал себе в удовольствии тоже потискать свою мисс Хитрюгу.

Глава 40. Магия костра, или Плохой конспиратор

Михаилу жутко надоело мероприятие. Все эти крики, хохот, улюлюканье, в общем-то, незнакомых людей. Он напряжённо ждал, когда закончатся конкурсы и отдыхающие разобьются по кучкам. Это будет удобный момент, чтобы начать операцию. Скорее бы! Как только он представлял, какое видео в результате окажется у него в руках, настроение резко поднималось. Улыбка надолго сотрётся с лица этого выскочки Волконского, когда ролик будет слит в интернет. Вот тогда самоуверенный лоск столичного бабника поблекнет. Вот тогда он испытает, что чувствует человек, когда его макают носом в дерьмо.

Ведущая, наконец-то, объявила, что соревнования закончены, и направила всех на сбор хвороста для костра. Отдыхающие переоделись в сухое и разбрелись по окрестностям. Михаил взял Вику за руку и увёл подальше от остальных. Надо было настроить её начинать действия.

— Улучи удобный момент и отзови Метельскую поговорить. Скажи, что это очень важно и дело не терпит отлагательств. Можешь привести её сюда, на эту поляну.

Место было подходящим для съёмки. Со всех сторон закрыто от посторонних глаз. И даже два пенёчка один напротив другого имелись.

— Предложишь ей сесть. Сама тоже сядь, — продолжил давать инструкции Михаил. — Сумку с камерой поставь на колени. Направь в сторону Метельской. Поняла?

— Да.

— Начинай сразу с главного. Скажи, что тебе доподлинно известно, что она стала предметом пари, — науськивал он. — Что Волконский поспорил с Обабком, что затащит её в постель.

Михаилу хотелось, чтобы ролик получился взрывным, а для этого требовалось с первых кадров побольше эмоций, драматизма.

— Но, может, лучше, как-то подготовить Катю? Наоборот, начать издалека.

Сердобольная нашлась.

— Ни в коем случае. В таких делах тянуть — только делать больнее, — выкрутился Михаил. — Действуй как хирург — сразу режь по сути: Волконский, пари, постель, — снова повторил он.

И чтобы у Вики было поменьше сомнений, добавил, гладя её по плечу:

— Ты же видишь, как он, подлец, уже близок к цели. Надо поторопиться предупредить Метельскую. Иначе будет поздно.

— Хорошо, — решительно ответила Вика.

Они захватили несколько сухих веток и вышли из леса на поляну для пикника. Костёр уже горел, и ответственные за шашлыки суетились вокруг мангалов, но Метельскую не было видно.

— Найди Катю и приступай.

Костёр весело потрескивал, выбрасывая в небо снопы искр. Языки пламени сплетались в первобытном танце, фигуры которого никогда не повторяются, даже если наблюдать за ними вечно. Волконскому всегда казалось, что в горящем лесном хворосте есть какая-то необъяснимая магия. Рядом стояли мангалы, в которых тлели покупные дрова, сверху румянились шашлыки, наполняя округу умопомрачительным ароматом жарящегося мяса — это было красиво и аппетитно, но магии там не было. А в костре была.

Катя сидела рядом. Позволила себя обнять и доверчиво положила голову на плечо. Наташа и Иван расположились напротив. А слева примостились две подруги: Люда Буртовая и Марина Сазонова. Одна играла на гитаре, вторая пела:

— Милая моя, солнышко лесное, где, в каких краях, встретимся с тобою…

Наверное все, кто сидел сейчас у костра, и все, кто занимались шашлыками, и все, кто ещё не наплавался и до сих пор плюхался в реке, чувствовали в этот момент умиротворение. А ещё единение с природой, гармонию и что там ещё можно чувствовать тёплым летним вечером на берегу реки в компании друзей в ожидании вкусного ужина? Но Волконский ничего этого не ощущал. Ему было беспокойно. Холодная струйка необъяснимой тревоги стекала по груди, пробиралась в сердце. Хотя нет, почему не объяснимой? Волконский знал, что его тревожит — история с подброшенным, а потом изъятым компроматом. Если бы Обабок с Люсей не подсуетились, то Катя вполне бы могла успеть увидеть фотки.

Эта история показала, что пока Антон не рассказал ей обо всём сам, всегда будет существовать вероятность, что это сделает кто-то другой. Подстава может прийти оттуда, откуда не ждёшь. Уж если собственный друг чуть не сдал, то от остального мира точно можно ожидать подножки.

Волконский планировал этот трудный разговор на сегодняшний вечер. Где-нибудь в подходящей обстановке. В ресторане, например. Или ещё лучше у себя. Сидеть напротив, держать за руку. И чтобы никто не мешал. Но засевшая в душу тревога шептала холодными губами, что может оказаться слишком поздно.

Антон резко поднялся и потянул за собой Катю.

— Пойдём, немного прогуляемся?

Она не стала возражать, и он потащил её куда-то в лес, не разбирая дороги. Волконский расскажет ей обо всём сейчас. Сию же минуту.

— Антон, мы куда?

— Подальше от всех.

— Зачем?

— Кать, не спрашивай.

Он попетлял немного и остановился на какой-то поляне, развернул Катю к себе и начал жадно целовать. Он мечтал об этом весь день. А теперь он ещё и боялся, что после разговора она больше не даст притронуться к себе. Ему нужно запомнить до мельчайших деталей это острое горько-сладкое удовольствие. Запомнить… на всякий случай.

— Кать, — он заставил себя оторваться от её губ. — Садись.

Откуда-то на поляне взялся пенёк. Антон сел рядом, чуть потеснив Катю, хотя в метре имелся ещё один.

— Помнишь, говорил, что был с тобой не совсем честен?

Она кивнула. Он поймал её взгляд. Не будет отпускать его, пока всё не скажет. Антон хотел видеть, что отразится там, в глубине её глаз: боль, разочарование, когда Катя поймёт, что он не тот, за кого себя выдавал, что врал ей насчёт своей должности, как врал когда-то её бывший.