Читать книгу "Каждая мертвая мечта - Роберт М. Вегнер"

Пара коротышек, низких и худых, с именами Полус и Анссер, наверняка ненастоящими, оказалась братьями, убийцами, специализирующимися на ядах. Ножи, стрелки, иглы, скрытые клинки. Весь арсенал притаившейся смерти, находящейся на расстоянии вытянутой руки. Чудесно. Его люди и так не любили Крыс, а теперь начнут их ненавидеть. А если кто получит занозу и рана воспалится, то оба шпиона окажутся за бортом. Плечистый верзила был солдатом, охраной для остальных, носил имя Клос. Последняя Крыса по имени Кевреф — молодой, худощавый и неприметный — должен был заниматься в дружине разведкой. Хороший выбор. Кеннет поймал себя на том, что когда отворачивается, то не может вспомнить лица шпиона. А в бою? «Кинжал и гаррота, — тихо пояснил юноша. — А на расстоянии арбалет и духовая трубка с отравленными стрелами».

— Подведем итог, хес-Бренд, — обратился он к командиру Крыс. — У тебя один солдат, двое убийц, шпион и ведьма с талантом, который нам не использовать. А еще госпожа Онелия Умбра, в эту минуту настолько же полезная, как рваные сапоги. — Кеннет даже не взглянул на девушку, услышав ее гневное фырканье. — Ну, и есть еще ты. Для шпиона ты слишком бросаешься в глаза, для убийцы — чересчур тяжело двигаешься. В дружине командуешь, а если дойдет до чего дело — сражаешься вручную, верно?

Чернобородый не ответил. Кеннет пожал плечами.

— Неважно. У меня есть для работа в самый раз для Крыс. Пригодитесь кое для чего.

Четвертью часа позже Олаг-хес-Бренд махал ногами над черной дырой на палубе.

Эта была меньше прочих, едва лишь в пару футов шириной, а потому они решили, что начнут с нее. Сперва опустили туда веревку с грузом. Отметка показала, что дыра — неполных двадцать футов глубиной, но свет дня, казалось, с опаской держался от нее подальше.

Велергорф давал шпиону последние указания — к вящей радости стражников.

— Значит, так: один рывок — «все хорошо»; два — «я что-то нашел»; три — «вытягивайте меня»; веревка откушена — «что-то меня сожрало, не входите сюда». Запомнил? Ага, если встретишь там Борехеда — передай, чтобы он возвращался. Не время играть в прятки.

Крыса пытался протестовать, что-то бормотал о миссии и ответственности, указывал на своих людей, которые как один избегали его взгляда. Кеннет устал, замерз и был зол, а потому обрезал дискуссию одной фразой:

— Выбирай! Сюда, — он указал на черное отверстие, — или туда.

Олаг взглянул туда, где за отстоящим от них на сто шагов бортом шумели волны. Побледнел.

— Ты заплатишь мне за это, лив-Даравит. Никто так не относится к Норе. Никто! Я…

— Опускайте!

Темнота поглотила Крысу вместе с его угрозами и обвинениями.

Они специально не дали ему факела. Внешняя обшивка корабля горела с трудом, но тому могло быть причиной многолетнее пребывание в соленой воде. Что там внутри — они не знали, а Кеннет решил, что риск превратить внутренности корабля в костер слишком велик. Тут всего-то двадцать футов, сквозь отверстие должно падать достаточно света, чтобы глаза Крысы справились с темнотой.

Веревка провисла, одиночный рывок сообщил: все в порядке, травите.

Потом стражники только смотрели, как движется веревка. Разматывается, идет налево, потом направо, останавливается. Два рывка сообщили, что Крыса нашел что-то интересное, еще два — что интересных вещей там больше. Потом веревка замерла и долгое время оставалась неподвижной. Наконец чернобородый попросил вытянуть его наружу, дернув три раза.

— Сделаем вид, господин лейтенант, что мы ушли? — Андан взглянул на него с надеждой.

— Я вас слышу, — раздалось снизу.

— Вытягивайте, — вздохнул Кеннет. — Не время для игр.

Крыса выплыл из темноты, прижимая к груди две коробки. Едва лишь он встал на ноги, показал их собравшимся триумфальным жестом, словно сам их только что сделал.

— Лампы. Смотрите, лампы.

Кеннет взял один из трофеев. Лампу изготовили из того же дерева, что и палубу, но внутри три ее стенки были выложены чем-то, что выглядело как перламутр. Четвертую закрывала тонкая заслонка, полупрозрачная и твердая, будто стекло. Эта стенка открывалась, давая доступ внутрь, где в углублении находилась раковина, выполняющая функцию емкости, и остатки фитиля. Лампа. Настоящая и, что важнее, действующая. Достаточно было наполнить емкость маслом и зажечь.

— Что там еще внизу?

— Какая-то… наверное комната. Тридцать на тридцать шагов, в ней несколько предметов обстановки, столы, какие-то шкафчики с полками, все прикреплены к полу и стенам. Только эти лампы я и сумел забрать.

— Двери?

— Две. Обе наглухо заперты. И все сделано из этого же черного дерева. А оно словно бы… поглощает свет. Даже когда взгляд привыкает, непросто различить подробности. Но кроме этого…

— Говори.

— Там сухо. И теплей, чем здесь, нет ветра, и снег не падает на голову.

Кеннет тоже об этом подумал. Две-три ночи на палубе — и они начнут терять силы. Но дыра во внутренностях твари, где не понять, что именно таится за дверьми, а единственный путь к бегству находится в двадцати футах над головой?

— Я подумаю об этом. Какие-то следы хозяев?

Крыса покачал головой.

— Нет. Может, кроме… Двери забаррикадированы изнутри, а эта дыра, — Олаг указал на черную щель, — была вырублена под стеной, там, где легче взобраться к потолку по полкам. Вырублена изнутри. Кто-то очень хотел оттуда выйти и одновременно делал все, чтобы нечто до него не добралось.

Глава 11

Холи брякнуло последний раз, наполняя воздух аккордом, и он еще некоторое время не желал умолкать. Кей’ла не могла надивиться, как нечто столь простое может быть наполнено такой силой. Инструмент состоял из плоской овальной коробочки, двух грифов и дюжины струн, но обладал магией, силой и очарованием. Хотя, пожалуй, только вайхир мог играть на нем так, чтобы мелодия рвала сердце и резонировала с душой.

Ее душу — рвала в клочья.

Она отвернулась к стене, чтобы скрыть слезы.

Уста Земли отложила холи на землю, подошла и поправила на ней плед так ласково, будто час назад не она довела девочку до слез; потом вернулась к игре. Кейла не понимала такого. Эта мрачная великанша с одной глазницей, заполненной шаром из черного, полированного камня, та самая, что чуть ранее перед всем племенем требовала убить Пледика, нынче стала для нее доброй опекуншей. Едва Кей’ла прилегла, заставила ее выпить густой, пахнущий травами бульон, после чего старательно укутала и, сев перед ее постелью, наполнила пространство пещеры мелодиями, которые то пробуждали в девочке облегчение, то заставляли плакать.

Играла для нее — ведь поблизости не было больше никого, хотя с тем же успехом великанша могла играть для себя, потому что, когда Кей’ла глядела из-под полусомкнутых век, Уста Земли сидела, повернувшись спиной, неподвижная, будто памятник, и только ее ладони летали над инструментом, дергая и трогая струны.