Читать книгу "Синий мопс счастья - Дарья Донцова"

Значит, теперь вы наконец-то зашевелились, –закончил рассказ Сергей Васильевич, – или начальство велело с «висяком»разобраться? Поздновато спохватились!

Побеседовав с режиссером, я села в машину ипопыталась «причесать» свои взбунтовавшиеся мысли. Интересное дело получается!Полуграмотная Марийка, девочка из глухого молдавского местечка, торгующаякапустой у метро, удачно выходит замуж за московского студента Павлика,воспитанного интеллигентной, богатой мамой. Что может связывать полуграмотнуюдевицу и парня, который увлекается философией, читает Флоренского, Блаватскую ииже с ними? Любовь, скажете вы, или страсть, всепоглощающая, темная,заставившая его забыть о всех сословных различиях? Случается иногда такое,однако намного реже, чем принято считать, и, на мой взгляд, подобные союзы обречены,потому что любовный угар пройдет, глаза откроются, и объект страсти предстанетперед разочарованным любовником уже во всем своем убожестве. Впрочем, не обэтом сейчас речь.

Предположим, Павлик попросту полюбил красивуюдевочку. Но вот что странно: Марийка как две капли воды похожа на Леру Кислову,талантливую студентку театрального вуза, более того, у нее имеется такая жеродинка на запястье. А еще мой гость в студии, человек, профессиональнозанимающийся изучением языков, случайно услышав запись моей беседы с Марийкой,уверенно воскликнул:

– Девушка не имеет никакого отношения кмолдаванам, да и к украинцам тоже. Она родилась в Москве, воспитывалась винтеллигентной семье, а сейчас просто весьма неумело изображает малограмотнуюособу.

Я тогда не поверила профессору, решила, что оннесет чушь, но теперь-то что получается… Выходит, Марийка – это Лера. Возникаетследующий вопрос: зачем девушке нужен этот спектакль? С какой стати ейизображать из себя полуграмотную особу? Портить отношения со свекровью? Оченьхорошо помню, как Маша убивалась, рассказывая мне, на какой неотесаннойдеревенщине женился ее Павлик. Девица писать не умеет, читает с трудом, говоритужасно, целыми днями сидит дома, учиться не желает, сморкается в скатерть…

Доехав до дома, я вбежала в нашу квартиру. Внос ударил запах жареной картошки, но удивляться тому, что ужин приготовилсясам собой, в мое отсутствие, времени не было. Я схватила фотоаппарат, лежащийна комодике в прихожей, и понеслась к лифту. Сейчас, несмотря на поздний час, позвонюМаше и начну действовать.

– Лампа? – удивилась соседка. –Входи.

– Прости, бога ради, – затараторилая, – но весь дом говорит про твой ремонт, якобы ни у кого такого нет.

– По-моему, лавочки у подъезда следуетсжечь, – тихо сказала Маша, – может, тогда местные бабки перестанутсплетничать и займутся полезными делами: о внуках вспомнят, обед приготовят,свои норы вымоют! Два года прошло, а они мой ремонт все еще обсасывают. И ведьчто обидно: ничего особенного я не сделала, стены не ломала, потолок золотом непокрывала. Вон Гуськовы из двенадцатой квартиры такое затеяли! Отбойные молоткигрохочут, лифт пять раз ломали: напихают туда мешков с цементом и поднятьпытаются. Так нет, никто про них слова не сказал, а про меня второй годсудачат.

– Машенька, прости меня, – зачастилая, – никто ничего не болтает, просто мы задумали ремонт, посоветоваться нес кем, разреши просто посмотреть, как у тебя решена проблема дверей. Ты арку изхолла делала?

– Входи, – кивнула Маша, – тебес радостью объясню.

Я вошла в гостиную.

– Можно, я сниму на фото карнизы? Потомнашим покажу, не ходить же нам к тебе толпой на экскурсию?

– Щелкай, – разрешила хозяйка.

Мы стали ходить по комнатам, я старательновосхищалась интерьером, испытывая некоторую тревогу. Откровенно говоря, язадумала запечатлеть Марийку. Девушку это никак не должно насторожить. Ясобиралась «случайно» заснять ее в апартаментах, а потом показать фото Алле, нокрасавицы нигде не было: ни в гостиной, ни в кухне-столовой, ни в другихкомнатах. Маша оказалась дома совершенно одна.

Изведя совершенно зря целую пленку, яспросила:

– Где же твои?

– Павлик в библиотеке.

– А эта, Марийка?

Маша радостно улыбнулась:

– Услышал господь мои молитвы.

– В каком смысле? – насторожилась я.

– В прямом, – еще сильнее расцвелаМаша, – Марийка Павлика бросила, убежала от нас.

Я плюхнулась в кресло.

– Да ну? Когда?

– А вчера, – ответила Маша, –прихожу домой, на столе записка:»Вы меня ненавидели, при моем видеперекашивались, надоело, ухожу, прощайте». Сверху обручальное кольцо лежит.Павлик в истерику впал, наорал на меня, дескать, это я виновата по всемстатьям, невестку изводила, вот она и убежала. В милицию понесся.

– А там чего?

Маша блеснула глазами.

– Ничего, отправили его назад. Сказали:«Ступайте, молодой человек, домой. Мы семейными ссорами не занимаемся, убежалажена, небось к любовнику, сами с ней разбирайтесь». Теперь Павлик со мной неразговаривает, но скоро утешится, тоже мне лейтенант Шмидт.

– При чем тут лейтенант Шмидт? –растерянно спросила я.

Маша вытащила сигареты.

– А был такой сумасшедший, революционнонастроенный военный, жил в царское время и пребывал в глубочайшей уверенности,что все проститутки на самом деле невинные, благородные, несчастные девушки,которые продают себя исключительно из-за нищеты. Лейтенант этот женился напутане, хотел всем доказать, что такая женщина может стать великолепнойсупругой и отличной матерью, только мадам муженьку небо в алмазах показала.

– Насколько понимаю, дело было в началедвадцатого века, лейтенант небось давно покойник, – сказала я.

– Да мне все равно, где он, –покачала головой Маша, – не в том несчастье, что его проститутка вокругпальца обвела, а в том, что с Павлушкой случилось.

– Что ты имеешь в виду?

Маша скривилась.