Читать книгу "Полицейский-Апаш - Марсель Аллен"

— …То я порекомендовал бы взять в любовницы одну из хорошеньких актрис, каких много в Париже, или молоденькую добропорядочную модисточку, для которой это было бы большое счастье и которая очень любила бы месье…

Аскотт рассмеялся:

— Чёрт возьми, Джон! Вам сегодня приходят в голову прекрасные мысли! Хе-хе! Что вы скажете, Джон, если я в точности последую вашему совету?..

— Месье познакомился с подходящей девушкой из хорошего общества?

— Из хорошего?.. Ну, в общем, да… Но главное, сама она честная, спокойная, искренняя… Я даже начинаю в неё понемногу влюбляться…

С наивной радостью Джон потёр руки:

— Месье расскажет мне?..

Но Аскотт вдруг оборвал разговор, на его лице вновь появилось строгое и даже высокомерное выражение.

— Джон, дайте мне шляпу! — приказал он.

— Хорошо, месье…

— И трость…

— Вот она, месье…

— Джон, я вернусь поздно… Может быть, уже завтра… Ждать меня не нужно.

— Хорошо, месье… До свидания, месье…

— До свидания, Джон…

На площади Бастилии, в помещении стоянки для омнибусов, двое разговаривали вполголоса. Это были Мош, одетый в свой длинный редингот, с вечным и неизменным старым цилиндром на голове, и Нини Гиньон, скромно одетая в синюю грубошёрстную юбку, доходившую ей до щиколоток. На голове у девушки была соломенная шляпка с полевыми цветами.

Глядя на эту пару, случайный зритель принял бы их за мелкобуржуазное семейство: отец — добропорядочный мелкий служащий, дочь — учащаяся школы-пансиона, только что вышедшая из монастыря… И никто бы не догадался, что на самом деле перед ним были старый ростовщик с улицы Сен-Фаржо, запросто общавшийся со всяким уголовным сбродом, и вульгарная потаскуха, любовница убийцы, развращённая до мозга костей, несмотря на свой юный возраст…

— Чего это мы торчим на стоянке омнибусов? — проворчала она. — Не могли, что ли, пригласить меня в забегаловку да поднести пару стаканчиков от своих щедрот?..

— Ах ты негодница! — отвечал папаша Мош, подавляя улыбку. — Ты что, нарочно меня дразнишь? Я и так боюсь, как бы ты не ляпнула чего-нибудь в его присутствии…

Нини продолжала его поддразнивать:

— Конечно! И он поймёт, что я совсем не ангел, спустившийся к нему на крылышках с небес!.. И тогда вся твоя комбинация полетит к чёрту…

Папаша Мош отечески потрепал её по розовой щёчке:

— Ты для этого слишком умна… Комбинация и в твоих интересах! Да и кто не поверит твоему виду скромницы… твоим невинным глазкам!

Тут он прервал свои разглагольствования и быстро шепнул Нини:

— А вот и наш пижон… Постарайся покраснеть, когда он войдёт… Не забудь, что ты моя племянница…

— Да уж не беспокойтесь, дядюшка, — ответила Нини, прикусив губу, чтобы не расхохотаться.

В дверях появился Аскотт, одетый с иголочки, свежевыбритый, напомаженный, с огромным букетом цветов в руках…

После своего первого разговора с Нини на улице Сен-Фаржо Аскотт убедился, что, хотя он и произвёл на девушку благоприятное впечатление, завоевать её будет не так-то просто. Он понял также, что она испытывает большое уважение к своему дядюшке Мошу и готова повиноваться ему во всём. Поэтому путь к сердцу красотки лежал через её дядюшку.

Тогда Аскотт пригласил Моша пообедать с глазу на глаз. И хотя англичанин испытывал к старому ростовщику инстинктивное отвращение, он должен был признать, что Мош оказался довольно приятным сотрапезником, сыпавшим забавными анекдотами, способными на какое-то время рассеять его, Аскотта, сплин.

Англичанин очень ловко, как ему казалось, направил разговор на маленькую Нини, интересуясь её будущим, и кончил тем, что добился от Моша согласия пообедать втроём вечером следующего дня.

Бедный Аскотт! Он и не подозревал, в лапах какого хищника он оказался! А все его «хитроумные» манёвры в действительности были лишь осуществлением далекоидущих планов старого мошенника!

…Итак, ни о чём не подозревая, Аскотт явился на назначенное ему свидание на площади Бастилии, ровно в 7 часов 30 минут вечера, с цветами в руках и любовью в сердце…

В «Серебряном кубке» на протяжении всей трапезы папаша Мош упражнялся в остроумии, но его усилия пропадали втуне, поскольку всё внимание Аскотта было направлено на Нини. Молодые люди как бы случайно оказались сидящими рядышком на диване, в то время как дядюшка расположился напротив, по другую сторону стола. Он, казалось, пьянел всё больше и больше, а осмелевший Аскотт всё теснее прижимался к предмету своей страсти. Он то пожимал ей ручку, то обнимал за талию. Девушка вздрагивала, пыталась освободиться, но одновременно бросала на ухажёра многообещающие взгляды.

Возбуждение Аскотта росло, он поминутно подливал шампанское в бокалы, надеясь, что под его воздействием дядюшка окончательно потеряет бдительность, а красотка станет более податливой. Впрочем, сам он тоже пил много, может быть, даже больше, чем оба его сотрапезника вместе взятые…

В какой-то момент, когда молодой англичанин нагнулся, якобы ища что-то за спиной у Нини, а на самом деле, чтобы поцеловать её в затылок, старый Мош жестом фокусника быстро высыпал в белую пену его бокала какой-то белый порошок…

Перешли к десерту. Нини уплетала клубнику со сливками, но пить больше отказалась, в то время как Аскотт, мучимый жаждой, залпом осушил свой бокал. Его опьянение заметно возросло. Теперь он уже без всякого стеснения тискал Нини, которая, превосходно играя свою роль, два или три раза шлёпнула его по рукам… Она даже вскочила на ноги, делая вид, будто ищет защиты у своего «дядюшки».

А тот, в свою очередь изображал человека, которому вино ударило в голову и который под действием винных паров видит всё в розовом свете. Он благодушно улыбался, подмигивал, что-то напевал… Когда он попытался встать на ноги, его качнуло.

Аскотт расхохотался:

— Чёрт возьми, дорогой Мош! Сдаётся мне, что вы здорово назюзюкались!

Мош зашатался ещё сильнее.

— Назюзюкался?! — воскликнул он хриплым голосом пропойцы. — Ну-ка посмотрите: моя рука не дрожит!..

С этими словами он взял полный бокал шампанского, изящно отвёл локоть и попытался изысканным жестом поднести бокал ко рту. Но это ему не удалось, и в результате всё шампанское оказалось на полу.

У англичанина это вызвало новый взрыв хохота. Но его радость достигла высшей точки, когда Мош проговорил:

— Что-то мне вправду нехорошо… Голова кружится… Пойду-ка подышу свежим воздухом… А вы тут пока не делайте глупостей!.. Аскотт, я надеюсь на вас… Я поручаю вам это невинное дитя…

Едва старый стряпчий вышел за порог, как Аскотт, превозмогая опьянение, поднялся с дивана, подошёл к двери и запер её на задвижку. Потом, несмотря на протесты Нини, он подошёл к выключателю и выключил электричество.