Читать книгу "Злое колдовство - Надежда Первухина"

– А я ведьма, я себе любую фигуру наколдую. А что тебе моя фигура? Понравилась?

– Да, – посерьезнел официант. – Кстати, меня зовут Миша.

– Косолапый? Ой, извини! А меня – Юля. Хочешь, пообедай со мной.

– Ой, какие мы щедрые! Деньги случайно не наколдованные?

– Нет. Тетя дала.

Миша ушел на кухню и через некоторое время вернулся с заказом.

– Вот. Приятного аппетита.

– А сам?

– Не положено. Я обслуживающий персонал. Кстати, может, по пиву? У нас пиво хорошее.

– Давай. Только мне некрепкое.

Миша принес и пиво, они чокнулись кружками за знакомство, и Юля принялась уписывать за обе щеки мясной рулет.

– Вкусно?

– Вкусно. Слушай, отличное у вас кафе! Кто хозяин?

– Мой отец. У нас кафе семейное.

– А отец твой тоже леший?

– Конечно. Мама – человек. Поэтому я и получился таким… гибридом.

– Ну ты вполне симпатичный гибрид, – засмеялась Юля. – Специально напрашиваешься на комплименты?

– Конечно. В этой глуши лишнего комплимента и не дождешься. Хоть волком вой.

– Скорее уж медведем!

Они рассмеялись.

– За тебя, – подняла свою кружку с пивом Юля.

И тут произошло следующее.

Дзынькнуло стекло в разбитом окне с витражной елочкой.

Дзынькнула, разбиваясь, кружка в руке у Юли.

Остатки пива расплескались во все стороны.

– Ложись! – крикнул Миша и стащил Юлю со стула на пол.

– Что это было? – через долгую-долгую минуту спросила Юля у Миши.

– Выстрел, – сказал Миша. – В тебя стреляли.

– Еще чего!

– Да. Не вставай! Могут выстрелить еще раз. Поползли на кухню.

– Слушай, я ведьма, мне пули не страшны.

– Думаю, что тот, кто в тебя стреляет, знает о том, что ты ведьма и что пули тебя не берут.

– И что? – глупо спросила Юля.

– Он придумал особые пули. Ползи за мной на кухню. Там служебный выход.

На кухне они наконец смогли встать в полный рост.

– А ты, ведьма Юля, оказывается, опасна, – сказал Миша.

– Тебя это не устраивает, леший?

– Нет. Мне это нравится. Работать официантом – слишком спокойное занятие. А вот спасать от пуль красивых девушек… Самое то. Давай присядем вот здесь. Подождем.

– Чего? Пока киллер уйдет?

– Хотя бы.

– Вряд ли он уйдет, не сделав своего дела.

– Что ты предлагаешь?

– Я стану невидимой и ускользну через служебный выход. Заодно посмотрю – киллер мог оставить следы возле вашего кафе.

– Вообще-то это правильно, только досадно…

– Что досадно?

– То, что ты так быстро меня покидаешь.

– Слушай, леший, теперь ты не напрашиваешься на комплименты, теперь ты пытаешься их говорить.

– Ага, ага, ты заметила!

– Я тебе так понравилась?

– Да, среди ведьм ты просто приятное исключение. Обычно они старухи с крючковатым носом и узловатыми пальцами, а тут – да ты просто прелесть.

– Мерси, мерси.

– Ладно, шутки в сторону. Похоже, ты в серьезной опасности.

– Так что позволь мне поскорее стать невидимой и выбраться отсюда.

– Позволяю, – усмехнулся Миша, а потом вновь посерьезнел: – Мы увидимся? Только давай не в кафе и не в парке. Здесь слишком… простреливаемая зона.

– Тогда давай в библиотеке. Центральной городской.

– Сегодня в шесть. Должен же я знать, как ты добралась до дома.

– Хорошо. А теперь не мешай.

– Но присутствовать я могу?

– Можешь.

И леший Миша стал единственным наблюдателем того, как Юля превратилась в невидимку.

– Открыть тебе дверь?

– Не надо. Я пройду сквозь нее. Если откроешь – это может привлечь внимание киллера.

– Логично.

– Ну все, пока.

– Пока.

…Юля вышла из «Елочки» невидимая и взбешенная до самой крайней степени. В нее стреляют, когда она ест тефтели и пьет пиво! Ей не дают покоя какие-то сволочи! Ей, лучшей в мире ведьме!

Юля, не касаясь ногами травы, бесшумно обошла кафе. Она осматривалась в поисках следов киллера. Но, похоже, тот тоже был парень не дурак (кстати, почему парень? Юля читала, что киллерами все чаще становятся девушки, потому что это выгодно и стильно) и следов никаких не оставил. Юля мысленно чертыхнулась и, набрав высоту, полетела к выходу из парка. Не дали ей спокойно отдохнуть.

Ну ничего, она тоже умеет лишать спокойствия.

И в ближайшее время собирается это умение продемонстрировать.

Глава 11ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ СИДОРА АКАШКИНА

…Свадьбу поначалу не хотели делать пышной. Но Дарья Белинская, которая просто обожала Денизу Грэм, настояла на том, чтобы свадьба Денизы и Сидора Акашкина была обставлена сколь возможно пышно.

Во Дворец Ремесла в Толедо выписали тринадцать флористов, которые должны были украшать живыми цветочными композициями два зала: один для проведения собственно церемонии, а второй – банкетный. Дарья собиралась пригласить на свадьбу подруги чуть ли не весь ведьмовской бомонд.

А пока Дарья Белинская устраивала размах и помпезность, виновники будущего торжества, жених с невестой, укрывались от нескромных глаз то в розарии, то в библиотеке. Потому что им просто не давали побыть наедине, а им этого так хотелось!

Сидору и Денизе нужно было поговорить о многом. Планировалось, что Сидор не вернется в Россию и тем более в Щедрый. Он останется во Дворце Ремесла и будет писать книгу о современных ведьмах. Дениза не сомневалась в наличии у возлюбленного писательского таланта. Она даже успела заключить договор с одним оккультным издательством на покупку будущей рукописи.

Сидору же казалось, что он при жизни попал в рай. С того дня, когда была изгнана Королева солитеров и Сидор обрел блаженство в ванной Денизы, нашего корреспондента не покидало ощущение того, что он вытянул самый беспроигрышный лотерейный билет. Он сравнивал себя с четвероногим персонажем повести Булгакова «Собачье сердце» и понимал, что между ними много общего. Правда, Сидор не собирался превращаться в Полиграфа Полиграфовича. Он и так почти всю свою жизнь и был таким Полиграфом. А теперь хватит! Прекрасная и благородная Дениза заполнила сердце Сидора новыми чувствами, интересами и желаниями. Даже Пулицеровская премия отныне потускнела в сознании Сидора. Наш герой… О, наш герой теперь читал Торквато Тассо и блаженного Августина, грезил о возлюбленной над письмами Абеляра к Элоизе и даже пробовал писать стихи. Стихами он неизменно подписывал открытки, изображающие котят в коробке конфет или медвежат в корзинке с гиацинтами. Эти открытки каждое утро он подкладывал под дверь Денизе, и та, в любовном ослеплении, считала произведения Сидора верхом интимной лирики.