Читать книгу "Когда кончится нефть и другие уроки экономики - Константин Сонин"

10 % – это минимальная оценка. Наш основной результат никак не связан с тем, что сообщали наблюдатели. Сделанная нами оценка основана только на том, присутствовал наблюдатель на участке или нет. Иными словами, мы смотрели только на результаты выборов, обнародованные ЦИКом, и данные о присутствии наблюдателей. Можно отдельно посчитать, что было на тех участках, где наблюдателей удалили, – там становилось резко хуже. Или выделить те участки, на которых, как сообщили наблюдатели, не было нарушений. В этом случае показатели фальсификаций оказываются более высокими – до 20 процентных пунктов.

Конечно, статистические доказательства – по своему характеру доказательства косвенные. Что такое статистическая значимость? Грубо говоря, это означает, что если бы результат наблюдения выпал случайно, то это было бы очень-очень маловероятным событием. Но если что-то может случиться, пусть и с маленькой вероятностью, это все равно может случиться. Иначе говоря, доказательства косвенные. И все же, если говорить о выборах в Москве в декабре 2011 года, эти косвенные доказательства все продемонстрировали по самым строгим критериям.

Что стоит за публикацией?
урок № 16. Могущество СМИ сильно преувеличено

Существуют вопросы, на которые у каждого есть ответ. Один из них – кто определяет то, о чем пишет пресса и говорит телевизор? Кто платит, тот и определяет, говорит один. Рекламодатели! Владельцы! Политики! Подписчики! А на самом деле – на чем строится политика СМИ? На стремлении работать на благо общества, снабжая людей необходимой информацией? На желании получить прибыль побольше? И в том, и в другом случаях им нужно добиться того, чтобы их читали или смотрели как можно больше людей. От объема аудитории зависит количество привлеченной рекламы, а значит, и прибыль. Что же пишут газеты и что показывают телеканалы, чтобы увеличить и удержать свою аудиторию, – правду или то, что хотят от них рекламодатели?

Что нужно телезрителям?

Новости стоят очень дорого. Крупному мировому телеканалу одна неделя репортажа из горячей точки обходится примерно в миллион долларов, а то и больше. Однако пока есть спрос на ежечасные круглосуточные новости, эти издержки стоят того, чтобы их нести, просто потому, что люди готовы платить за информацию о том, что происходит вокруг, при этом желательно информацию правдивую. Однако одно дело – факты, легко поддающиеся проверке (например, результаты вчерашнего матча “Манчестер Юнайтед” – “Барселона”) – тут ни у кого нет сомнений в том, что такое правда. Когда же речь заходит о событиях, допускающих различные трактовки и толкования (скажем, итоги войны в Афганистане), или о сведениях, которые трудно проверить (“Ежегодный объем коррупции в России достигает 300 миллиардов долларов”), то тут у каждого свое мнение о том, что есть истина. В результате люди начинают выбирать те источники информации, чья интерпретация и подача фактов более всего соответствует их представлениям о правде.

Краткая история американского телевидения за последние сорок лет выглядит так. В 1980 году, после пятидесятилетнего доминирования трех общенациональных каналов во всем, что касалось информации и аналитики, была создана компания CNN – платный кабельный канал, на котором круглосуточно шли информационные выпуски и комментарии. Изначально аудитория состояла из наиболее “информационно жадных” индивидов – образованного истеблишмента побережий, университетской публики, культурной элиты. Само существование ежечасного и круглосуточного интереса к последним новостям свидетельствовало об уровне образования зрителя. Под стать аудитории канал был по-американски либеральным – ориентированным на толерантность и мультикультурность в социальных вопросах, открытым в отношении международных событий, продемократическим в политике. Иными словами, его позиция и манера отбора и подачи информации были смещены влево по сравнению с позицией среднего американца.

То, что для поборников чистоты журналистики было либеральным смещением, для медиамагната Руперта Мердока стало настоящим окном возможностей. Если один канал показывает новости, которые следуют настроениям одной группы населения, то можно создать и канал, который будет опираться на вкус остальных. Надо только правильно этот вкус уловить. Главой нового телеканала Мердок назначил Роджера Айлеса, который сделал себе имя в качестве политтехнолога, работая на популярных республиканских президентов Никсона и Рейгана – именно тех политиков, за которых зритель тогдашнего CNN не стал бы, скорее всего, голосовать.

Через двадцать с лишним лет после своего основания телеканал Fox News был доступен более чем 100 миллионам американцев, опережая CNN на 10 миллионов зрителей. Однако если спросить человека, не входящего в целевую группу канала, то окажется, что новости и комментарии здесь сильно смещены относительно того, что представляется ему объективной и беспристрастной подачей информации. В итоге зрители CNN и третьего, самого левого, канала MSNBC смотрели репортажи из Ирака и Афганистана в сопровождении скептических комментариев тех, кто за сорок лет до того противостоял войне во Вьетнаме, а аудитория канала Fox – гордо развевающегося американского флага в уголке экрана.

Поверить алгеброй

Можно ли измерить такую эфемерную категорию, как “пристрастность” телеканала? Чикагские экономисты Мэтью Генцков и Джесси Шапиро обратились для этого к данным[45]. Архив 2000 Local News Archive содержит данные об информационном сопровождении президентских выборов (ежедневно с 17.00 до 23.35 в течение 30 дней, предшествовавших голосованию), состоявшихся 7 ноября 2000 года. База покрывает 74 станции в 58 из 60 крупнейших медиарынков в Америке. В частности, она содержит посекундные данные о том, сколько времени провели на экране основные кандидаты – Буш и Гор. С помощью этих чисел Генцков и Шапиро сконструировали “меру смещенности” – квадрат отклонения от 50-процентного идеала – и использовали ее для выявления влияния конкурентности рынка на “средний уровень объективности”.

Экономисты придумали немало теорий, объясняющих эффект ангажированности прессы. В теориях “первого поколения” обязательно присутствовал кто-то, кто предпочитал определенную подачу новостей. У Сэндхилла Муллаинатана и Андрея Шлейфера из Гарварда это были потребители, желающие читать такие версии событий, которые хорошо укладывались бы в их собственные представления[46]; у Дэвида Бэрона из Стэнфорда – сами журналисты, ведущие репортажи так, как это подсказывают их собственные взгляды и образование[47]; у Тима Бесли и Андреа Прата из Лондонской школы экономики – члены правительства, которые, конечно, хотят видеть о себе только хорошие новости[48]. Собственный взгляд на события может быть и у хозяев издания – возможно, журналисты пишут то, что соответствует политическим предпочтениям хозяев?