Читать книгу "Офицер. Слово чести - Владимир Поселягин"

– Есть.

Пулемёты с лентами быстро извлекли из телеги, саму телегу наш каптенармус прибрал, ему было что туда загрузить, да и лошадь другую подобрали, не верховую, у неё и постромки обрезаны были, благо у нас запасная упряжь была.

Задержавшись всего на десять минут, мы направились в путь. Как я отметил, бойцы из второго взвода старшего унтер-офицера Скопова уже освоили найденные пулемёты, такие они знали от и до, и установили на площадки. С пятью станковыми пулемётами уже можно работать, хотя всё равно мало. Зато теперь у нас не три, а пять тачанок. Все семь имеющихся у нас пролёток имели готовые площадки.

Мы ушли километров на шесть, где оставили обоз и с одними только тачанками и одной пролёткой, в которой сидело два расчёта с ручными пулемётами – теми, что под русский патрон, – подошли к забитой войсками дороге и принялись готовиться к бою. Лихим наскоком тут не выйдет, сразу встретят огнём, значит, нужно подобраться поближе, чтобы встать на позиции. Этим мы и занялись.

Место, которое я выбрал, находилось на перекрёстке нескольких дорог. На наших глазах там произошла авария: у орудия колесо отвалилось отчего-то и перегородило дорогу. Повреждённую пушку обтекали по обочине, отчего постепенно скопилась пробка, и, пока орудие не оттащили, я решил этим воспользоваться. Как я уже говорил, на тачанках к дороге не подобраться, заметят, а вот пешком, пригнувшись, вполне. Так расчёты свои станковые пулемёты и докатили. Пролётки остались в неглубоком овраге, который, однако, смог скрыть их. Если что, то возвращаться к ним недалеко. Взяли по три запасных ленты. Дальность до перекрёстка восемьсот метров, для наших станковых вполне, ручные тут скорее для массовки, откроют огонь, когда станковые перезаряжаться начнут.

Бойцы выкатывали пулемёты, тут неровность удобная, и вторые номера заряжали их. И вот когда все были готовы, я махнул рукой, и пять станковых пулемётов застрочили свои песни. Два найдёныша прошли проверку. Рабочие.

Я же смотрел на своих солдат и удивлялся. Сейчас там каждую секунду гибли десятки человек противника, уже счёт и до сотни доходил, слишком много было, дорога забита, и любая пуля находила свою цель, – и это для них нормально. А пленных и раненых добивать никак – табу. Вот как их поймёшь? Где сотнями валят, а где рука не поднимается. Эх, русская душа – потёмки.

У каждого станкового пулемёта было по четыре ленты, основная и три запасных. Кстати, если при интенсивной стрельбе использовать пятую, пулемёт начнёт плеваться от перегрева. У него и после четвёртой вода шипит. Станковые пулемёты у нас на водяном охлаждении, для чего перевозим воду в бидонах. Обычно меняем ее сразу после смены позиции. Вот и сейчас, когда станкачи впустили четвёртые ленты, их расчёты прихватили пулемёты и бегом, пригибаясь от свистевших над головами пуль, побежали к транспорту, а расчёты ручных пулемётов их прикрывали. Ну, как обычно это делается.

Наконец мы добрались до тачанок, пулемёты ставили на площадки и закрепляли, а заряжающие через горловины заправляли их водой, оттуда с шипением пар поднимался. Дождавшись прикрытия, которое бежало следом, мы рванули обратно к обозу. Километр отмахали, когда обнаружили кавалерию: два эскадрона нагоняли нас. Заряжающее начали готовить ленты, ещё когда станковые пулемёты стреляли по германским колоннам на перекрёстке, когда первые две ленты отстреляли и бойцы-подносчики доставили их к пролёткам. Поэтому, когда мы покидали овраг, все пять пулемётов уже были заряжены, да ещё имелось по одной запасной ленте.

Мы подпустили кавалерию поближе, там даже сабли достали для атаки, и тачанки, вставшие в ряд, с трёхсот метров открыли убийственный огонь. Как ни странно, кавалеристы не пытались уйти, наткнувшись на такую встречу, а продолжали атаку, и когда станковые пулемёты замолчали, тех осталось около тридцати, и они почти достигли тачанок, но тут заработали ручные пулемёты да захлопали винтовки, но и это помогло. Даже я, убрав «Лейку», которой делал снимки, из своего «маузера» снял шестерых. Одного солдата мне зарубили, двое ранены, но из немцев не ушёл никто. Таков итог этой схватки, где мы понесли первую потерю.

Мы собрали лошадей и патроны, старый казак больше всех суетился, и добрались до обоза. Больше нас почему-то не преследовали. Кстати, у обоза ждали Егор с напарником, и тот сообщил, что нашёл просто жирную цель для нас: тяжёлая артиллерийская батарея на отдыхе.

Тело нашего убитого солдата мы повезли с собой, нужно будет его похоронить, но пока нет времени, мы постоянно в пути. В дороге, сидя в своей пролётке, я заполнял журнал боевых действий, писал карандашом, набело потом перепишу. Та цель, которую Егор нашёл, меня, конечно же, заинтересовала, в германской батарее было пять тяжёлых орудий, куча лошадей, по восемь тянули в упряжке, плюс обоз. Всё это расположилось чуть в стороне от дороги у озера. Видимо, на ночёвку. Конечно, можно было бы оставшийся световой день идти, а до наступления темноты еще оставалось чуть больше пяти часов, однако лошадям этого не объяснишь, они устают. Поэтому паслись, в озере купались – в общем, уход и отдых дали лошадям, да и сами плескались. Палатки разбиты, кухня дымит – очень кстати, я её запланировал целой захватить. Когда ставил эту задачу, уловил заинтересованные взгляды Крапивина и кашевара. По штату на каждый взвод по кашевару с помощником должно быть, а у меня один. Если всё получится, ему не придется мучиться с котлами, кухни вполне хватит на всё подразделение. Сами орудия мне не нужны, подорвём, обоз уничтожим – то, что нам не надо, личный состав также подлежит уничтожению. В общем, нас ждёт дело. Упускать такую добычу я не собирался.

И пока мы ехали, я занимался бюрократией. Эх, жаль, штатный писарь подразделения ранен, с ним удобнее. О боевых действиях и потерях написал, о том, что погиб один из солдат и несколько ранено. Когда я закончил, мы как раз приблизились к тому месту, где встала батарея.

Оставив обоз – там хоронили павшего бойца, – мы на тачанках покатили к батарее. Особо ничего не выдумывали: выехали из-за рощи и два километра двигались по открытому полю к озеру. Несмотря на то что нас видели издалека, понять смогли, кто движется, только когда мы приблизились на сто метров, до этого на нас особо не обращали внимания. Видимо, каски смутили, за своих нас приняли, германцам известно, что у русских их нет: фуражки, папахи, и всё. Раздался крик тревоги, да поздно, пять тачанок развернулись, и сразу застрочили станковые пулемёты. Из пролётки спрыгнули расчёты ручных пулемётов и залегли, также открыв огонь. Они не подпускали артиллеристов к стойкам с личным оружием, а станковые били по крупным скоплениям солдат. По воде фонтанчики вставали, где виднелись головы купающихся. Там руки солдаты первыми подняли. Казаки прямо с седла били из своих карабинов и уничтожили трёх офицеров, ранив одного, самого полного, который, по их предположению, и являлся командиром, и которого нужно было брать живьём. Мою просьбу о знающем офицере они помнили.

Сам я с седла стрелял из подаренного дядькой трофейного карабина. Конь подо мной вздрагивал, по нему пробегала дрожь, но тот стоял как вкопанный, я крепко сжимал его коленями, чтобы чего не удумал. Выпустив обойму, все пять патронов без единого промаха, я неспешно перезаражался, двигаясь к орудиям, стрелять было уже не в кого, батарея захвачена, личный состав практически полностью перебит, уцелело едва с три десятка солдат из любителей поплавать, мои сгоняли их в общую кучу. С нами были фельдфебель и каптенармус, как раз на предмет приёма трофеев и взяли, и вот они с Крапивиным этим занялись. К кухне, что продолжала дымить, уже подвели двух коней и приготовились запрягать, телеги осматривали, обоз, палатки. Патроны собирали и грузили в две повозки, в них тоже запрягали лошадей. Четыре станковых пулемёта перезарядили и перегнали так, чтобы те контролировали поле, за которым и проходила дорога, тут возвышенность, ее не видно, но слышно, так что скоро стоит ожидать гостей. Вот с пятым пулемётом возникла проблема – обнаружилась какая-то поломка, причем это был один из моих, а не найдёныш. Расчёт попытался отремонтировать своими силами, взводный, старший унтер-офицер Букин, рядом суетился, но, похоже, дело серьёзное, в мастерскую нужно везти.