Читать книгу "Глаза ее куклы - Екатерина Неволина"

— Но мы ничего не делали… — Ник развел руками. — Я не понимаю…

— То есть моя внучка видит этого человека, — дед, не церемонясь, ткнул пальцем в Клауса, который ему тоже явно не нравился, — впервые?

— Ну да.

От неожиданности я ахнула.

— Ник, ну что же ты говоришь? Мы же вчера гуляли, и Клаус показывал нам город, а сам исподволь меня расспрашивал. Наверное, уже ставил диагноз.

— Погоди! — Ник выставил вперед руку. — Ты говоришь, его зовут Клаус? Но это же доктор Петер Мейер. Вот посмотри.

Он указал на халат надувшегося, словно воздушный шарик, Клауса.

«Dr. med. Peter Meyer», — с ужасом прочла я на бейджике.

— Я записывал тебя к Петеру Мейеру, и на двери его кабинета написано это же имя, — добавил Ник.

— Но… но… Не понимаю, — я растерянно оглянулась. — Это же твой друг…

Ник не ответил, но так посмотрел на дедушку, что мне стало плохо. Словно лопнул позвоночник и перестал удерживать мое тело. Если бы не стул с высокой спинкой, я бы упала.

— Мы вчера и вправду гуляли по городу с моим другом Клаусом, но доктора Мейера я сам вижу впервые, — тихо проговорил Ник. — Должно быть, моя жена слишком устала… Волнения, перелет, чужая страна…

Клаус, или Петер, — я окончательно запуталась — спросил что-то по-немецки. Ник ответил, видимо, объяснил, что происходит, потому что доктор посмотрел на меня и покачал головой.

Я не могла так ошибиться! Не могла! Неужели все настолько плохо?!

— Доктор Мейер спрашивает, что с наследственными заболеваниями? — вернулся к допросу Ник.

Дедушка нездорово покраснел.

— Вы клоните к тому, что сумасшествие — у нас наследственное? Да, моя мать умерла в психушке. Но я не позволю…

Он побагровел и стал задыхаться, прижал руки к горлу.

Тут не выдержала уже я.

— Не смейте трогать дедушку! Вы его убить хотите?! Вы хотите свести меня с ума и убить его! И никакой вы не Петер! Вы — садист и лжец! — закричала я срывающимся голосом, пока дедушка с посиневшими губами неуклюже оседал на стул. — Вызовите врача! Пожалуйста, помогите ему!

— Все будет хорошо, милая. Все будет хорошо. Пожалуйста, только не волнуйся.

В дверь вбежали несколько человек. Двое из них склонились над дедушкой, а женщина с холодным, будто каменным, лицом оказалась возле меня, и руку вдруг кольнуло.

— Все будет хорошо… хорошо… хорошо… — слышала я удаляющийся голос Ника.

Я проснулась в светлой комнате на кровати с белоснежным бельем, приятно пахнущим лавандовым кондиционером, и не сразу поняла, где именно нахожусь. Однако стоило пошевелиться и сесть, как в дверь постучали, а затем она распахнулась, и вошла женщина лет сорока, в медицинском халате и с волосами, аккуратно убранными под шапочку.

— Здравствуйте, — сказала она, четко выговаривая слова по-русски, как свойственно это иностранцам. На ее лице застыло благодушное выражение. — Я — Линда, я буду курировать вас то время, пока вы находитесь у нас.

Дедушка! Эта мысль обожгла меня первой.

— Что с дедушкой? — Я подскочила на кровати.

— Успокойтесь, пожалуйста, — женщина подошла ко мне и протянула стакан и тарелочку с таблеткой. — Вам нельзя волноваться. Вот, примите.

— Нет! — Я отпрянула. — Немедленно скажите, что с дедушкой!

Линда посмотрела на меня так, что я поняла: она квалифицирует меня как опасную душевнобольную, и сделала над собой усилие, стараясь дышать ровнее. Нельзя поддаваться чувствам. Если уж я оказалась в такой ситуации, нужно запастись терпением и не загонять себя в угол.

— Я должна это выпить? — на всякий случай спросила я и получила неожиданный ответ:

— Ваше право не принимать лекарство, однако для вашего выздоровления оно необходимо. Вам нужно расслабиться. Это просто легкое успокоительное. Потом врачи проведут обследования и назначат то, что вам поможет.

— Хорошо, — я выдохнула. — Поставьте, пожалуйста, я потом выпью.

Женщина кивнула и выполнила просьбу.

— У моего дедушки был сердечный приступ. Я хочу знать о состоянии его здоровья. Это поможет мне больше, чем лекарство, — проговорила я, но тут же пожалела о заключительной части фразы, от которой губы фрау сложились бантиком.

— Я узнаю. Главное — не волнуйтесь. Вам нужно отдыхать и набираться сил, — сказала она и удалилась.

Во-первых, я наконец нормально огляделась и обнаружила, что на мне надета новая аккуратная пижама. Кто-то переодел меня. Но кто? Во-вторых, смогла немного изучить комнату — кровать, тумбочка, плазменная панель на стене, уютные шторы и большое окно, горшки с зелеными растениями. Свой санузел. Все так мило, пасторально, практически по-домашнему.

Я подошла к окну. Этаж оказался невысоким — всего вторым, окно не зарешечено — хороший знак. Однако открыть раму мне не удалось. С минуту я обдумывала, не разбить ли стекло. Нет, бесполезно — услышат и еще посадят в какую-нибудь камеру для особо буйных или опять наркотиками накачают.

Нельзя так рисковать.

«Дыши ровнее», — снова велела я себе и принялась медленно дышать, отсчитывая до десяти.

Что с дедушкой? Где же Ник? Почему все получилось так внезапно и страшно?

Послышался стук, и в палату вернулась моя куратор.

— Не волнуйтесь. Я была у доктора. С вашим дедушкой все хорошо, — заявила она с порога.

— Я хо… я могу его увидеть? — сменила я тон, стараясь подбирать каждое слово.

— Не сейчас. Сейчас его нет в больнице. Возможно, он придет позже.

Линда говорила вежливо, но я не очень-то верила. Где гарантия, что она не врет? Или не врет тот самый круглолицый доктор?

— Я могу увидеть своего мужа? — следующий пробный заход.

— Возможно, мы открыты для посещений, — повторила Линда, глядя на меня с жалостью.

— А когда у вас часы приема?

— Что? — Она не поняла. — Ваши родные могут прийти к вам в любое время. Мы не препятствуем их визитам.

Ну да, дурацкие вопросы задаю, это верно.

— А позвонить? Где мой телефон? — Я оглянулась.

— Пока вам не стоит волноваться. Вам можно будет позвонить немного позже. Как вы себя чувствуете?

— Лучше не бывает, — усмехнулась я.

Но она, кажется, не поняла юмора.

— Позвольте померить температуру и давление? Вам удобно? Может, подушку поправить? Если что-то понадобится, звоните, вот кнопка.

Я позволила. По-моему, я не в том положении, чтобы выбирать.

«Потерпи, — уговаривала я себя, — потерпи. Недолго осталось. Это не может продолжаться долго».