Читать книгу "Империя ацтеков. Таинственные ритуалы древних - Валентина Баглай"

Названные четыре вершины были самыми знаменитыми, однако кроме них, в других местах почитались жителями ближайшие к ним наиболее возвышенные точки. Так, в Тлашкале, кроме уже упоминавшейся Матлалкуэ, воздавали почести и осуществляли ритуал в честь гор, известных под названием Тлаполтекатль, «Господин множества цветов», и Аматлалкуэ, «Та, у которой юбка из голубой бумаги» (эпоним, очевидно, восходит к характеру украшения идола, где голубой цвет — цвет воды, плодородия).

Были почитаемы и искусственно сооруженные холмы, и пример тому — священный холм в Чолуле, одном из важных центров древнемексиканской культуры. Местные жители считали, что его построили гиганты, чтобы достичь небес.

Ацтеки верили, что все болезни, которые появляются «из-за сырости, «холода» (кстати, сюда они включали, кроме того, подагру, паралич, онемение, судороги) также приходят с гор. Отсюда, чтобы избавиться от болезней, нужно совершить жертвоприношения богам гор, конкретно богу той горы, которая находилась ближе всех. Жертвоприношения и обряды в честь гор делали и те люди, которые находились в дороге, и их путь лежал либо в горах, либо проходил по воде. Ритуал в честь бога или богини горы отправлялся по-разному — рядом с ней, на ее вершине, в пещере, если таковая имелась, или перед идолом.

В целом такая привязка к реальным местам определенных религиозных или мифологических сюжетов и идей характерна для мировосприятия древних мексиканцев. С этим мы уже сталкивались и сможем проследить и далее.

Религия и мифология древних мексиканцев, находясь на наиболее ранней ступени развития, формирования, в большей степени отражали и обстоятельства связи человека с природой, нежели человека с обществом. Именно поэтому природа в ее самых разных проявлениях представляется в мифотворчестве, религиозных воззрениях как играющая первостепенное значение в судьбе людей. Глобальное отражение это нашло в подробно проанализированных мифах и сюжетах о мировых Солнцах, но кроме них существовала и масса других идей.

Человек обитал в природе, которая давала о себе знать запахами трав, деревьев, цветов, криками птиц, голосами животных и т. п. Из всего многообразия проявлений природы индейцы выделяли то, с чем наиболее часто сводила их повседневная жизнь. Это приводило не только к появлению зачаточных знаний, но и целой гаммы примет и суеверий, прежде всего любопытных для нас. Среди них следует назвать те, что основывались на поведении, особенностях образа жизни и т. п. животных, птиц, насекомых, растений.

Большинство этих суеверий были для древних ацтеков символами, сигналами будущих несчастий, считались дурными предзнаменованиями и предостерегали таким образом от опасности.

Так, крики ночных птиц, в частности филина, совы, были плохим знаком. Услышавшего их ожидала болезнь или рабство, а если птица, кроме того, садилась на крышу дома, где был больной, то это означало смерть для него, поскольку сова и филин считались посланниками бога смерти.

Дурным предзнаменованием было набрести на змей, скорпионов и другие подобные существа.

Если какое-нибудь животное пересекало человеку путь, это было плохим знаком.

Если в дом попадал дикий кролик, это означало скорую пропажу.

Обнаруженные в доме муравьи, лягушки, мыши также не сулили ничего хорошего.

Очень плохо было обнаружить в доме и на своем пути паука. Эта примета сулила несколько возможных неприятностей: болезнь, смерть, неблагоприятный путь, оскорбление, стыд и т. п.

Правда, не всегда встреча с пауком несла опасность — иногда она была и нейтральной. В целях выяснения этого индейцы применяли особый магический прием или своего рода гадание. Они рисовали на земле крест, помещали насекомое посреди креста и затем начинали следить за его движением. Если оно ползло в северном направлении, это означало смерть, если в другую сторону, то сулило не столь мрачную перспективу. На этом дело, однако, не заканчивалось. Они брали паука, связывали волосом, подвешивали на дереве и оставляли там до следующего дня. Если на другой день его не находили, то считали, что дела действительно плохи, а если паук оставался висеть на дереве, то успокаивались, приходя к выводу, что это — обычное насекомое, а не то, которое как-то отмечало их судьбу. В последнем случае в порядке завершения гадания плевали на паука.

Соблюдение определенных правил, диктуемых нормами древней магии, распространялось и на многие деревья, кустарники, травы, цветы. В соответствии с ними одни цветы нельзя нюхать, на другие наступать, даже случайно (поскольку в противном случае можно было заболеть геморроем), на третьи — садиться (это грозило болезнью половых органов) и т. п. Даже букеты цветов, которые, например, использовали танцоры во время ритуальных, религиозных танцев, можно было нюхать только с краю, поскольку считалось, что середина предназначалась божеству, в честь которого совершался тот или иной праздник. Некоторые растения воспринимались как вполне определенно окрашенные символы. К их числу принадлежал, например, кактус, который олицетворял север, ночь, мрак, смерть.

Некоторые суеверия строились не на основе специфического толкования реальных природных явлений, а на вере в совершенно фантастические образы, которые воспринимались как формы, в каких многочисленные боги проявляли себя. Вера в приметы, в широком смысле в суеверия сопровождала человека всю жизнь, в этом еще будет возможность убедиться. Примечательно, что когда в начале XVI в. миссионеры познакомились с такого рода суевериями, то, надо думать, не очень удивились этому, поскольку в Старом Свете можно было встретить нечто подобное.

Индейцы сообщали о том, что боги могли являться людям в форме призраков, демонов. Особенно часто таким приемом якобы пользовался Тескатлипока — один из наиболее сложных для восприятия современным человеком древних, противоречивых по характеру присущих ему качеств богов в древнемексиканском пантеоне. При описании Тескатлипоки в облике демонического существа индейцами привлекалась самая буйная религиозная фантазия. Он мог якобы превращаться в некое существо без бровей, ресниц, зрачков, белков глаз и даже «без коленных чашечек и суставов». В другом случае Тескатлипока являлся ночью в виде человека без головы, но с «дверцей на месте груди», которая, открываясь и закрываясь, производила звуки, напоминающие треск сучьев при рубке леса, хвороста (отсюда этот звук имел даже специальное название — «ночной топор»). Чаще такие звуки слышали жрецы, занятые ночами выполнением ритуала, или те, кто находился в дороге. Встреча же с самим этим демоном могла быть и благом и бедой, в зависимости от того, достойный человек или нет. Если призрак являлся храброму воину, то последний мог считать это добрым знаком. В таком случае демон якобы вручал воину три-четыре колючки агавы, что соответствовало количеству пленников, которых он захватит.

В целом все эти представления означали, что окружающая человека природа, а в его восприятии она была силой божественной, давая ему шанс, вместе с тем непрестанно напоминала о своей полной над ним власти. Постоянное пребывание на грани между добрыми, благожелательными, с одной стороны, и жестокими, свирепыми и коварными проявлениями природных сил — с другой было судьбой человека, с которой приходилось и считаться, и мириться.