Читать книгу "Краткая история Германии - Хаген Шульце"

В условиях тяжелых кризисов осени 1923 г., с которыми удалось справиться только с помощью неординарных и непопулярных мер правительства Штреземана, была исчерпана общность интересов партий, входивших в большую коалицию. Двадцать третьего ноября Штреземан лишился своего поста в результате принятия рейхстагом вотума недоверия, за который голосовал и прежний правительственный партнер — СДПГ. Он остался, однако, министром иностранных дел и в этой должности достиг ряда внешнеполитических успехов, которые открыли относительно счастливую пору золотых лет Веймарской республики, сопровождавшихся спокойствием во внешне- и внутриполитическом отношении. Эти перемены были связаны прежде всего с изменениями внешнеполитической ситуации, Как в Англии, так и во Франции к власти пришли новые правительства, более открытые в отношении желаний и бедствий немцев, нежели их предшественники. В качестве первого результата этой перемены 9 апреля 1924 г. появился план Дауэса[55], впервые связывавший с пересмотром репарационной политики отмену союзнических претензий. Франция оставила Оффенбург и Дортмунд и обещала в течение года вывести свои войска из Рурской области.

* * *

ЦЕНА 1 КГ ХЛЕБАВ 1919–1924 гг., (в марках)

Декабрь 1919 г. … 0,80

Декабрь 1920 г. … 2,37

Декабрь 1921 г. … 3,90

Декабрь 1922 г. … 163,15

Январь 1923 г. … 250

Апрель 1923 г. … 474

Июль 1923 г. … 3 465

Август 1923 г. … 69000

Сентябрь 1923 г. … 151 200

Октябрь 1923 г. … 1 743 000 000

Ноябрь 1923 г. … 201 000 000 000

Декабрь 1923 г. … 399 000 000 000

Январь 1924 г. … 0,30

Тем самым закончилось долгое, мрачное послевоенное время, в действительности представлявшее собой отзвук мировой войны. Эпоха катастроф продолжалась с 1914 по 1923 г. Современникам казалось, что теперь и Германия, и Европа в целом оставили темную пору позади и движутся к длительному миру и экономическому росту. Известный кильский экономист Бернхард Хармс закончил одну из своих лекций такими словами: «Если мы не можем снять звезды с неба, то давайте хотя бы устремимся к ним».

X. Блеск и падение Веймара (1924–1933)

На первый взгляд наступившее время было периодом внутриполитического затишья. Правили буржуазные кабинеты во главе с буржуазными рейхсканцлерами Вильгельмом Марксом и Хансом Лютером. Кабинеты время от времени распадались, но вскоре восстанавливались в чуть измененном составе. Преемственность политики воплощалась прежде всего в фигуре министра иностранных дел Густава Штреземана. Он не только символизировал умеренную и в известных пределах успешную внешнюю политику, но и благодаря занимаемому им посту председателя индустриальной и национал-либеральной Немецкой народной партии (ННП) выступал гарантом вовлечения играющих ведущую роль умеренно националистических сил в конституционную и правительственную систему. СДПГ, изнуренная неблагодарной правительственной ответственностью в начальные кризисные годы, оказалась в парламенте на оппозиционных скамьях. Причем, как правило, она поддерживала внешнюю политику Штреземана, которая подверглась нападкам справа. В остальном СДПГ участвовала в государственной власти, доминируя в прусском правительстве во главе с Отто Брауном, стабильном и сознававшем власть, которой оно обладало. Единственный раз на протяжении своего существования рейхстаг проработал период легислатуры целиком с 1924 по 1928 г.

Внешняя политика Штреземана основывалась на плане, имевшем целью пересмотр Версальского договора, возвращение в состав держав и обретение Германией гегемонии в Европе. Это означало, что следовало избегать слишком тесной связи и союзов как с Востоком, так и с Западом, чтобы получить пространство для маневра. Как говорил Штреземан, надо «действовать хитростью и избегать принятия очень серьезных решений». Следующие годы были временем больших успехов в политике по отношению к Западу. После принятия плана Дауэса последовали договоры в Локарно (1925), германо-франко-бельгийский пакт безопасности с гарантией общих границ, за соблюдением которого следили Великобритания и Италия. Важным шагом, призванным вернуть Германии полную внешнеполитическую свободу действий, стало вступление в Лигу Наций. Это произошло 9 сентября 1926 г. Затем в 1930 г. последовал план Юнга, новый пересмотр немецких репарационных обязательств. В 1926 г. Штреземан заключил с Советским Союзом Берлинский договор, гарантировавший взаимный нейтралитет и избавлявший Москву от кошмарной мысли о том, что Германия, вступившая в союз с западными державами, может предоставить свою территорию для англо-французского наступления против Советского Союза. Наряду с этим на случай польского нападения на Восточную Пруссию или Украину существовало секретное соглашение о взаимопомощи между рейхсвером и Красной армией, причем неясно, насколько немецкое правительство было о нем информировано. В целом сложилась ситуация, не столь уж далекая от игры с пятью шарами, как определял подобное положение в свое время Бисмарк. Со времени русской революции восток и запад Европы далеко разошлись, и Германия оказалась в середине как «дитя всего мира». В этом крылись шанс и искушение германской политики.

Во всяком случае, это было трюком на канате, и кое у кого появилось чувство страха. Такое ощущение испытывал, например, обербургомистр Кёльна Конрад Аденауэр. Хотя он и был президентом Прусского государственного совета, традиции прусской континентальной политики между Санкт-Петербургом/Москвой и Лондоном/Парижем оставались ему чужды. Уже довольно рано Аденауэр указывал на то, что мир в Европе на длительную перспективу зависит от отношений между Германией и Францией. Это понимал и Штреземан, но он пытался найти хотя бы какую-то общность интересов между обоими национальными государствами с их различными позициями. Аденауэр же всецело ставил на французскую карту и требовал реального политического и экономического взаимодействия по обе стороны Рейна, чтобы бесповоротно связать друг с другом национальные интересы Франции и Германии. Должно было прийти время и для осуществления планов Аденауэра, но в 20-е годы они еще сталкивались с принципами немецкой «реальной политики» между Востоком и Западом, с тем «непостоянным и колеблющимся», что обер-бургомистр Кёльна порицал в политике Штреземана. Но при этом последний постоянно враждовал с «национальными» силами, включая определенные круги собственной партии, которые усматривали предательство даже в ограниченных уступках Франции. Его французскому партнеру Аристиду Бриану, вместе с которым Штреземан в 1926 г. получил Нобелевскую премию мира, дома приходилось не лучше. Изнуренный постоянной борьбой скорее против своих внутриполитических, нежели внешних противников, Штреземан умер 3 октября 1929 г. от паралича сердца. Его оплакивала вся Европа.