Читать книгу "Четыре королевы - Нэнси Голдстоун"

Беатрис Савойская не ограничилась жалобами — она удалилась в Форкалькьер и начала активно действовать против зятя. Марсель вышвырнул его чиновников из города. И Арль, и Авиньон изгнали представителей папы и стали на сторону Беатрис Савойской. Папа был вынужден вмешаться.

В этой схватке за власть между матерью и мужем юная графиня Прованса поддержала последнего. И дело было не только в том, что она была любимицей отца. Беатрис обнаружила, что интересы, амбиции и жизненный опыт Карла очень схожи с ее собственными. Оба они были младшими в больших семьях, и их поочередно то игнорировали, то баловали. Оба выросли в тени старших детей, которых считали намного более удачными и сызмала постоянно ставили в пример. Им обоим приходилось ощущать сравнение, высказанное или молчаливое, между их успехами и достижениями обожаемого старшего ребенка. При этом они были втайне уверены, что на самом деле намного превосходят старших, и воспринимали всякую обиду, действительную или воображаемую, остро, как будто рану, нанесенную мечом, а потому выработали защитную позу — вызывающе дерзкую, чтобы компенсировать испытываемое давление и неуверенность в себе. Заветным, преобладающим желанием у обоих было добиться перед лицом всего света превосходства над старшим братом Людовиком у Карла, над старшей сестрой Маргаритой — у Беатрис; перехватить то безусловное обожание и почет, которые, как им казалось, так легко достались королю и королеве Франции.

Выйдя замуж, Беатрис решила, что наконец ступила на путь, который приведет ее к желанной цели. Ей было четырнадцать; красивая и богатая, она получила в мужья отпрыска французской королевской семьи. Они с Карлом хорошо поладили. Он дарил ей платья, меха, драгоценности и брал ее с собой, когда отправлялся в разные поездки. Карл наслаждался привилегиями своего положения, и они путешествовали с удобствами. В мае молодая пара прибыла в Мелен близ Парижа, где Людовик посвятил Карла в рыцари. Затем Карл официально принес ему оммаж за графства Анжу и Мэн. Церемония и последовавший за нею пир были настолько роскошны, что удовлетворили даже требовательный вкус Карла. В качестве дополнительного свадебного подарка Людовик сделал его сеньором Вандома, виконтом Лаваля и Майена [73] и снабдил годовым доходом в пять тысяч парижских ливров, чтобы хватило на первое время для семейной жизни. Беатрис впервые покинула Прованс, и даже очевидная холодность Маргариты не могла испортить яркость этого события или подорвать ее веру в могущество Карла.

А впереди уже маячили еще большие приключения, новые шансы обрести почет и славу. Король и королева Франции собрались крестовым походом в Святую Землю. Все братья короля намеревались последовать за ним, и Карл заверил жену, что она тоже может поехать.

Маргарита

Глава X. Обет

Людовик IX, как и почти все его войско, заразился дизентерией во время похода против Генриха III и Гуго де Ламарша в 1242 году и возвратился в Париж сильно ослабленным. Спустя два года он заболел снова — на этот раз очень серьезно. Он лежал, страдая от обезвоживания и высокой температуры, то и дело впадая в забытье. К ложу больного вызвали лучших медиков Парижа, но средневековая медицина того периода ограничивалась грамматическим разбором трудов Аристотеля, и особого проку от них не было. Тут скорее пригодилась бы деревенская знахарка с опробованными народными средствами — но кто бы допустил такую к священной особе монарха?

Зато диагноз врачи поставили единодушно: король умирает. И сам Людовик, конечно, думал так же. В один из редких моментов, когда сознание его прояснялось, он пробормотал: «Вот как получается — я, самый богатый и родовитый из людей этого мира, возвышенный над прочими благодаря моим богатствам, моему оружию, моим союзникам, не могу заставить угрюмую смерть или болезнь мою заключить перемирие даже на один час. Чего же тогда стоит все это?»

Маргарита, Бланка и их дамы не отходили от постели Людовика. Настал кризис. Король перестал дышать (точнее, видимо, дыхание его стало слишком слабым, чтобы неопытные люди могли его уловить). Две дамы-сиделки немножко поспорили между собою, не пора ли счесть больного мертвым и накрыть простыней его голову. Впоследствии Людовик рассказывал Жуанвилю, как он «лежал и слушал спор двух дам, а Господь между тем вершил свое дело, и вскоре ему стало намного лучше; до того он не в силах был вымолвить ни единого слова, а теперь речь вернулась к нему. И как только он смог говорить, то попросил, чтобы ему принесли крест; желание его было тут же исполнено. Услыхав, что он снова может говорить, королева-мать преисполнилась великого ликования. Но узнав, что он принял крест — эти слова она услышала из его собственных уст, — она предалась такой скорби, как будто увидела его мертвым».

Принятие креста — то есть обета отправиться в крестовый поход — в таких обстоятельствах вряд ли можно было считать неожиданной реакцией. Людовик, естественно, приписал свое выздоровление богу — и хотел выразить благодарность действием. В представлениях средневековых христиан нельзя было доставить Господу большее удовольствие, чем пойти сражаться за Святую Землю. Тем, кто решался взять крест, отпускались все грехи, даже такие, как убийство, насилие и грабеж; а поскольку убийство, насилие и грабеж являлись неизбежными побочными продуктами жизнедеятельности простых рыцарей, крестовый поход представлялся весьма привлекательной альтернативой. Он давал возможность и очистить душу, и заодно заняться новыми убийствами, насилиями и грабежом — теперь уже во имя бога.