Читать книгу "Последний штурм — Севастополь - Сергей Ченнык"

Несколько слов об эффективности обстрела артиллерией восточных склонов Федюхиных высот.

Во-первых: по каким целям велся огонь? Как мы знаем, основная часть неприятельской пехоты находилась в окопах или на обратных скатах высот. По словам Базанкура, на склонах находилось минимальное число людей и три артиллерийские батареи. Сосредотачивать огонь нескольких батарей на предмостном укреплении было делом неоправданным и чересчур затратным в смысле расхода боеприпасов. Единственная французская батарея де Сайле, выдвинутая вперед для поддержки предмостного укрепления, хоть и оказалась в зоне огня, но пострадала совсем незначительно. Орудийные расчеты попросту отсиделись в заранее приготовленных ложементах и появились у орудий лишь тогда, когда атакующая пехота русских вышла на дистанцию картечного залпа.

Во-вторых: как осуществлялось прицеливание и внесение поправок? Не берусь сказать достаточно точно, но с уверенностью можно предположить, что в условиях плохой видимости оно было весьма условным, а в результате задымления после нескольких залпов, отсутствовало вообще. Безветрие раннего утра не позволяло пороховому дыму быстро рассеиваться, интенсивная же стрельба только усугубляла ситуацию. Пример тому — вышеупомянутая французская батарея. Простояв под огнем, она не только не потеряла ни одного орудия, но и ни одного из солдат, которые, как мы говорили, с началом обстрела разбежались по окопам, а после его прекращения вновь собрались возле орудий.

В-третьих: какими снарядами вела огонь артиллерия? Картечь, тяжелая ли, легкая ли — исключалась. Не позволяла дистанция. Гранатами возможно был обстрелян мост и предмостное укрепления, позиция передовой стрелковой цепи у канала. По склонам высот использовались преимущественно ядра. С учетом плотности грунта можно говорить, что большая их часть рикошетировала и улетала через позиции союзных войск. Такое ядро в лучшем случае прибило кого-нибудь в обозе или в резервной бригаде Клера, но только не нанесло какого-нибудь заметного ущерба передовым позициям войск. По крайней мере, воспоминания французских участников сражения на Черной речке свидетельств о высокой эффективности русской артиллерии не содержат.

Сардинские берсальеры в сражении на Чёрной речке. Рисунок Де Стефани. Конец XIX — нач. XX вв.

Сложив все вышеизложенные факторы, мы поймем, почему Реад приказал прекратить обстрел высот. С одной стороны генерал увидел его бесполезность, с другой, ошибочно посчитав оставление французской пехотой предмостного укрепления и отход их передовой цепи достигнутым результатом, обеспечивавшим ему успешную атаку.

Эта ошибка дорого стоила русской армии!

РОКОВОЙ ПРИКАЗ

«Война — это царство случая».

Генерал Карл фон Клаузевиц

Когда идет разговор о сражении на Черной, невозможно обойти вниманием приказ, переданный генералу Реаду главнокомандующим через одного из своих адъютантов и последовавший за ним приказ самого Реада на начало атаки высот. Если есть детективные истории, связанные с событиями Крымской войны, то история про этот самый злосчастный приказ командующего 3-м пехотным корпусом — одна из самых загадочных.

Когда мы проводим аналогию с роковым приказом лорда Раглана командиру бригады легкой кавалерии лорду Кардигану и командиру кавалерийской дивизии Лукану при Балаклаве в октябре 1854 г., нужно видеть существенную разницу — в отличие от капитана Нолана — русский офицер остался жив. Имя его известно и он сам был не против пояснения сути события. Тем более, что в данном случае затрагивался вопрос его чести. А его, как человека достаточно молодого и амбициозного, это не могло оставить равнодушным. В будущем он неоднократно попытается выступить с попытками обелить роль Горчакова в поражении, но встретит уничижительную критику со стороны участников сражения. Это — адъютант главнокомандующего, поручик Иван Иванович Красовский, управляющий походной канцелярией и адъютант князя Горчакова, впоследствии адъютант Варшавского генерал-губернатора.

Сразу же оговорюсь: несмотря на то, что свидетелей происшедшего много, мнения и показания каждого из них существенно разнятся, иногда становясь диаметрально противоположными. Конечный результат тоже известен — проигранное сражение. Поэтому читателю будет полезным услышать их и попытаться самому сделать собственные выводы. Один из них бесспорен — приказы командующего, как и всё управление войсками, отличала расплывчатость и очень общий характер. И не только на Черной речке… Тотлебен отмечает, что мнения участников в некоторых случаях «… идут вразрез с содержанием официальных документов».

Но и об этом позже. Пока же, спустившись с Мекензиевых высот, Горчаков с рассветом вместе со своим штабом прибыл к новому редуту. Было примерно 4 часа утра, еще не рассвело. Его глазам предстала картина выдвижения масс войск на свои места согласно предписанной им диспозиции. Но, по известным причинам, ни один из командующих фланговыми отрядами к этому времени не успел собрать все свои силы. Раздраженный непредвиденной затяжкой князь, «… подозвав к себе состоявшего в его свите поручика Красовского, сказал ему: «Поезжайте к генералам Липранди и Реаду и спросите у них, что они стоят? Пора начинать».

Предоставим слово самому Красовскому. Как у любого нормального, дорожащего своей честью офицера, у него не было никакого желания стать непосредственным виновником бездарно проигранного сражения. Тем более, получать в дальнейшем обвинения в глупости, граничащей с преступлением. По его словам, ситуация разворачивалась изначально в соответствии с диспозицией.

Адъютант первым прибыл к Липранди, однако к этому времени войска последнего уже «…были совершенно готовы начинать движение и тотчас отправились к Телеграфной горе, на позицию, с которой предполагалось открыть артиллерийский огонь».

Получив от Липранди утвердительный ответ: «Сейчас отправлюсь», Красовский убыл во второй главный отряд к корпусному командиру. Уже отъезжая, он, оглянувшись, увидел, что войска отряда Липранди двигались к Телеграфной горе.

В отличие от левофлангового отряда, Реад к этому времени еще не вывел свои войска на исходную позицию, и тем более, они не образовали боевого порядка. Сам командир корпуса с чинами своего штаба выехал перед казачьей цепью и с этого места в подзорную трубу осматривал позиции неприятеля. За этим делом адъютант застал его. «Отряд Реада стоял еще на ночной позиции; сам он, с частью своего штаба, выехав вперед казачей цепи (тогда еще неубранной), осматривал в трубу позицию неприятеля, расположенного на Федюхиных горах. Подъехав к нему, я передал приказание главнокомандующего и уже было отдалился на несколько шагов, как он снова назвал меня по имени и спросил: «Однако, что же это значит “начинать”? Ведь не атаковать же?».

Я повторил приказание князя, упирая особенно на первые слова. Тогда Реад сказал: «Хорошо, скажите князю, что я буду обстреливать местность».