Читать книгу "Профессорская дочка - Елена Колина"

– Илья! – позвала я. – Илья! Илья заворочался на раскладушке:

– Маш, ты передумала? Можно к тебе?

– Илья, сколько стоило мороженое? – спросила я.

– Какое? Фруктовое? – не просыпаясь, спросил Илья. – Фруктовое – семь копеек.

– А эскимо?

– Эскимо – одиннадцать, пломбир в шоколаде – двадцать две копейки, – четко сказал Илья и мечтательно добавил: – Еще за двадцать восемь копеек шоколадное или черносмородиновое, а что?

– Спи.

Утром скажу Илье, что он тоже совок. Что «совок» – это не носитель советского сознания, а просто любитель мороженого, просто человек, который без запинки сможет назвать цены на мороженое даже ночью.

Дело Дня – сделала большой шаг в чулках, поясе и подвязке к новой жизни. К тому, чтобы остаться старой девой без никакого секса навсегда и очень скоро превратиться в городскую сумасшедшую без никакого секса в прошлом, даже самого захудалого. И Вадим меня так и не увидит…

Может ли быть, что это сознательный выбор – целибат? Исключительно духовная жизнь вместо поцелуев без любви?..

Думала-думала и наконец поняла, почему я так поступила, чтобы уже совсем никакого любовника, – просто так, вот почему.

Да и зачем мне секс с Ильей Борисовной…

12 мая, вторник

Вадим

Запущен новый проект. Вышло удачно, нашел вменяемого партнера – он вложит деньги и не будет активно надзирать за бюджетом, а у меня будет люфт для экономии… Первый канал заказал детективный сериал на восемь серий… Старый сериал неожиданно купил канал «Россия»… Вовремя запустился с очередным «мылом»… нашел партнера, который готов вложиться в прокат…

В этом сезоне удачи просто сыплются – тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

И роман. Роман. Они все считают, что я могу только «мыло», а я – вот.

Можно ли спросить, как его дела? А если он не говорит, потому что все плохо? Я как-то переводила статью, в которой говорилось, что все мужчины склонны к тревоге, любят жаловаться, хотят, чтобы их утешали. А вот Вадим – нет, он сильный человек. Но я все время думаю: взяли ли его в новый сериал? Спрошу.

– Вадим, а как у Вас дела?

Вадим

Эта новая система – продюсерская подача… Не зря я сидел в жюри, было интересно… Молодые ребята, хотят снимать кино… А если бы я был на их месте? Рассказать свою идею представителям крупных компаний за пятнадцать минут, убедить, чтобы дали два миллиона на съемки, – это трудно, люди же на слух воспринимают плохо. Это мало кому удается выдержать, это похлеще любого экзамена. Я бы на месте этих ребяток не смог. Тем более огромный риск. Им же никакой гарантии не дают, говорят «мы подумаем». Их синопсис болтается у продюсера бесплатно – через полгода могут отказать, а идею украсть. Но что делать – у ребят нет другого шанса снять свое кино… На их месте я бы не смог…

Но я же на своем месте… А на моем месте у меня есть своя идея. Был там один мальчишка с интересным проектом… Можно взять на время, сказать «посмотрим, подумаем»… мысли у него любопытные. Нет, ну не то чтобы совсем «украсть», а, скажем так, кое-что использовать.

– Я не спрашивала Вас раньше не потому, что я об этом не думала, наоборот, я все время об этом думаю, – сказала я. – Вас взяли на следующий проект? Писать линию для другого сериала?

– Как это «меня взяли»? – рассеянно спросил Вадим. – А-а… нуда… вопрос обсуждается… сейчас как раз решают, возьмут меня или нет, как раз сейчас решают.

Вадим

Как странно звучит – решают… Как это, про меня – решают?.. А я и забыл, что я поденщик, жалкий неудачник…

* * *

Вадим вдруг как-то поежился, пожал плечами, фыркнул.

– Маша, а Вы правда думаете, что я всегда писал детективные линии для «мыла»… что я всегда был неудачником? Что у меня всегда что-то не так? – обеспокоенно спросил он.

Как будто ему стыдно, если у него не так… Как будто я спрашиваю людей на пороге: «А вы кто, двоечник или отличник?»

– Правда, думаю. Что Вы приходите ко мне потому, что Вам больше некуда пойти, Вас никто не ждет, не любит, Вы никому не нужны. Что Вы самый несчастный человек на свете, неудачник, а что?

– Ничего подобного, – обиженно сказал Вадим, – и не нужно меня жалеть.

Я пошутила, а он обиделся…

Вадим

Признаться, что я наврал? Как-то глупо получится. Тоже мне принц, переодетый дровосеком…

Или все-таки сказать? Вот она удивится. Не скажу. Что я, дурак, что ли?..

Что-нибудь расскажу… Нет, а почему она думает, что я неудачник?

Оказывается, у Вадима был в жизни очень большой Успех – не сказал какой.

Потом, когда выпил кофе и выкурил сигарету, все-таки сказал:

– Я написал роман. Давно, десять лет назад.

– Как роман?! Вы писатель? А… как… как Ваша фамилия?

Невероятно! Вадим – писатель! Как будто все началось сначала – прекрасный незнакомец от мышей написал роман!

Роман был про юность, про университет. Роман был одновременно увлекательный, коммерческий и хороший, живой.

– Там и мистика была, и советский быт, и детективная линия… Тогда еще никто так не писал. Отец похвалил.

Это и был Успех – большие тиражи и сразу же экранизация.

– По тем временам серьезные деньги, – похвастался Вадим. – У меня было все.

– Что «все»? – спросила я. – Премии, встречи с читателями?

– Ну… у меня было среднестатистическое все: жена-красавица, квартира большая, «Ауди-сто». Мальчишки в окна заглядывали, что там внутри.

Про университет! Мистика! Советский быт! Детективная линия! Я не читала.

– А что было дальше? – спросила я.

Вадим

Сказал про роман – как будто вздохнул, а что выдохнуть?..

Что было дальше? А что было дальше? Дальше ничего не было – из того, что ей интересно. Дальше я стал лудить сериалы. Не рассказывать же ей, что дальше все было ровно – первый сериал, второй сериал, третий…

Она так смотрит, как будто хочет услышать не про бизнес, не про тупые сериалы, а драматическую историю про муки творчества, про Успех и Падение…

* * *

– А что было дальше? – нетерпеливо спросила я.

Вадим

А дальше Остапа понесло.

– Дальше? Мне предложили писать по роману в месяц.

– В месяц?!

Это совершенно невозможно, я сама за несколько месяцев написала всего лишь «Варенье», «Неопытное привидение», «Кот отпирает двери», «Ленивый Вареник», а ведь я очень стараюсь. Кстати, «Полиция в шкафу» уже готова, а про гонорары ничего не слышно.