Читать книгу "Моя жизнь с Чаплином. Интимные воспоминания - Лита Грей Чаплин"

Официант улыбнулся и ушел.

— Никому ни слова, — сказал Джон, и замолчал, чтобы сделать несколько шумных глотков, — но этот нубиец-официант, который только что отошел, мой сын. Я проверил его IQ, и он оказался 201, что означает гениальность. Я заставил его дать торжественную присягу, что когда он умрет; он оставит свой мозг лучшей школе официантов.

Он отпил снова. Его глаза смотрели поверх стекол на низкий вырез моего платья.

— Вы очень забавный, — сказала я, слегка нервничая.

— А вы — очень пухленькая спереди, моя императрица, — сказал он с наглостью, которая в своей чрезмерности воспринималась безобидной. — У меня твердые убеждения относительно груди: я убежден, что грудь должна быть твердой. У меня железные убеждения относительно молочных желез.

В смущении я поспешила сменить тему. Яне могла вспомнить, женат ли он, и спросила:

— С кем вы пришли сюда сегодня?

— С обольстительной юной леди. Но кто-то обольстил ее, пока я искал свою шляпу и пальто.

Он вздохнул:

— Правда… в том, что она обозвала меня пьяницей, неотесанным чурбаном, и кучей других имен, отражающих мой родительский и супружеский статус, и бросила меня.

— Мне жаль.

— О, она была права. Я действительно неотесанный. — Он подмигнул мне. — Я докажу это. Что если мы переведем стрелки, королева? Нужно поискать консервный нож, чтобы стащить с меня эти панталоны, но тогда уж…

Я не была оскорблена — весь его вид говорил, что это клоунада, а не страсть, — но я встала. Так или иначе, с меня было довольно.

— Лучше я поищу своего мужа, — сказала я. — Он наверное гадает, куда я пропала.

— Балерун? Он с девой Мэрион, разве нет? Мои шотландские водянистые глаза видели его с милой Мэрион. Милая Мэрион — барракуда. Она не вернет его вам, пока не обглодает хорошенько.

Пьяный или нет, он говорил с такой убежденностью, что это наводило на мысль: он знает нечто большее, чем просто слухи о моем муже и Мэрион Дэвис. Но больше я не могла оставаться с ним ни минуты.

— Извините, — сказала я слабо.

— Моя императрица, — заявил он, — мне говорили, что когда Пегги Хопкинс Джойс впервые встретила балеруна, она защебетала: «Чарли, а это правда, что вы настоящий жеребец? Это все говорят». Можете ли вы ответить на этот вопрос, а то мои друзья по плавательному клубу хотят знать.

Я бросилась прочь, готовая беззастенчиво искать Чарли. Джон Берримор — пьяный, грязный мужик. Невероятно, чтобы у Чарли были какие-то шашни с Мэрион Дэвис или вообще с кем-то. По крайней мере, сегодня, на таком балу…

Нет, не совсем, сказала я себе. Это вовсе не невероятно. Что касается Чарли, все может быть. Он вполне может делать с ней это, хотя я и беременна. А может быть, именно потому, что я беременна. А может быть, ему вообще не нужны обоснования, кроме его собственного желания.

Кто-то пригласил меня на танец. Я покачала головой и кинулась сквозь толпу гостей и официантов. Меня бросало то в жар, то в холод. Нужно было найти Чарли. Может быть, у него и не было никакой любви, никаких чувств ко мне, но я не могла поверить, не могла поверить, что он может заниматься любовью с кем-нибудь, кроме меня.

Неожиданно передо мной возник Уильям Рэндольф Херст, огромный человек с удивительно высоким голосом, в своем костюме Генриха VIII.

— Извините, вы, кажется, миссис Чаплин, не так ли?

Я сказала, что да, и он представился, в чем не было никакой необходимости.

— Вы случайно не знаете, где сейчас Чарли? Я хотел поприветствовать его.

Я знала, что он тоже обеспокоен. Мне удалось улыбнуться.

— Уверена, он где-то здесь, м-р Херст. Здесь такое большое пространство. Если увижу его, передам, что вы его искали.

— Спасибо, я просто хотел поздороваться.

Минут через десять, в другой части зала через одну из боковых дверей вошла Мэрион Дэвис, поправляя волосы и улыбаясь, и сразу же присоединилась к небольшой компании. Я стояла там, где была, и видела, как через ту же самую дверь вошел Чарли. Он огляделся вокруг, расправил плечи — я почти слышала его вздох облегчения — и после этого увидела то, что мне показалось внезапным желанием, чтобы кто-то оказался рядом.

Будучи не в восторге от самой себя, я подошла к нему, прежде чем это мог сделать кто-либо другой. Странно, но он засиял, увидев меня.

— Вот ты где? — воскликнул он. — Я везде искал тебя?

С нарочитой невозмутимостью я сказала:

— Я была с Джоном Берримором.

Он шагал передо мной:

— Прекрасно. Когда Джон не слишком пьян, он бывает довольно забавным. У него быстрый, блестящий ум.

— Он предложил мне отправиться в постель с ним.

Голова Чарли сделала полный разворот.

— Ты шутишь!

— По поводу?

— Он, конечно, плут, но он мой друг и не лишен честности. Он действительно предлагал, или ты предполагаешь? Берримор не такой уж распутный, когда не пьян вдребезги, а тогда он недееспособен. Должно быть, он очень пьян.

Я поймалась.

— Что ты говоришь? Что трезвый мужчина не может счесть меня привлекательной?

— Ну ладно, прекрати. Если ты разговаривала с Берримором, это не повод возвеличивать себя.

— Я общалась и с другими, — сказала я невинно. — Я встретила Уильяма Рэндольфа Херста. И с ним мы тоже разговаривали.

Чарли застыл:

— О чем?

— Он спросил меня, не занимаетесь ли вы любовью с Мэрион Дэвис этим вечером.

Побелев, он схватил мою руку.

— Ну-ка повтори!

Я не испугалась.

— Вы делали это с ней, разве нет? Все в этом зале знают об этом. М-р Херст знает. Даже твоя тупая жена знает.

Никогда — ни до, ни после этого случая — я не видела Чарли таким страдающим. Его глаза впились в мои, а тонкие пальцы сжали мою руку. Потом он отпустил меня, и я увидела, как он приветствует м-ра Херста, а м-р Херст приветствует его. Они были, словно давно не видевшие друг друга братья, и их разговор казался дружественным и оживленным. В конце концов появилась и Мэрион Дэвис, и все трое обнимались и улыбались. Если и была какая-то проблема, глядя на их дружбу, никак нельзя было представить себе ничего подобного.

Мы ушли задолго до того, как бал закончился, поскольку, как сказал Чарли, он увидел слишком много пар, одетых в костюмы Наполеона и Жозефины, и ему это было неприятно.

По дороге домой Чарли сел назад и промолчал всю дорогу. Один раз я упомянула Мэрион Дэвис, а он отрезал: «Полный абсурд, дикость. А теперь помолчи». И остаток пути я молчала.

Глава 12

Мой ребенок толкался с такой силой, что вопрос, кто у меня будет, не возникал. Конечно, мальчик. Доктор был согласен с этим; более того, во время одного из осмотров ему послышался звук двух сердец. Кстати, примерно в то же время школьная система Лос-Анджелеса изменила свое отношение к принудительному образованию будущей мамы и отозвала моего учителя.