Читать книгу "Королева Кристина - Борис Григорьев"

Приём «антикваров» прошёл в соответствии с придворным этикетом в присутствии свиты и придворных. Итальянских гостей официально всем представили, произошёл обмен стандартными любезностями. Бывший граф Малинес блеснул изящными манерами и тонкими комплиментами. Улучив минутку, когда поблизости никого не оказалось, Кристина вполголоса быстро спросила Кассати (Понджиниббио):

— Может быть, у вас есть письмо ко мне?

— Да, — так же тихо и незаметно ответил иезуит, не меняя выражения лица и не оборачиваясь на голос королевы.

В этот же день сгоравшая от нетерпения Кристина послала своего слугу Юхана Хольма к иезуитам за письмом Г. Никкеля, а на следующий день дала им приватную аудиенцию. Ю. Хольм незаметно ввёл иезуитов во дворец и оставил их в большой зале, в которой стоял лейб-гвардеец. Скоро вошла королева Кристина. Обнаружив посланцев Рима, она выразила громкое удивление слишком ранним их появлением и стала вести беседу о их долгом путешествии. Потом спросила гвардейца, не появились ли её секретари, и, получив отрицательный ответ, отослала его прочь поискать кого-нибудь из них. Пока гвардеец исполнял это поручение, она в течение часа говорила с Малинесом и Кассати собственно о деле, расспросив их о подробностях путешествия в Рим падре Мачедо, о его приёме в Риме и о том, каким образом они сами были выбраны для выполнения стокгольмской миссии.

Уже на первых встречах с королевой Кассати и Малинес увидели, что в её «вербовке» не было никакой необходимости, потому что «объект» уже созрел для смены веры. В отчёте Никкелю Малинес писал, что королева подробно рассказала о своих поисках, о сравнительном изучении разных религий, включая иудаизм и мусульманство, и о сделанных ею выводах о том, что религия — это политический инструмент для удержания обычных людей в рамках. Она пригласила многих иностранцев ко двору не только из-за их знаний, но и для того, чтобы понаблюдать за тем, как они относятся к своей вере. При этом она подчеркнула, что не дошла до того, чтобы вовсе отрицать Бога. Католицизм, по сравнению с другими религиями, показался ей привлекательным во всех отношениях. Остались лишь кое-какие вопросы, которые следовало выяснить для успокоения совести.

Как представляется, королеве нужно было сохранить чувство собственного достоинства и не показывать иезуитам, что она готова беспрекословно пасть в ноги римскому папе. Кристина хотела, чтобы Ватикан заплатил за её душу высокую цену, дал ей гарантии безоблачного существования в будущем и обеспечил высокими покровителями. Без этого ей трудно было бы выжить в чужом и новом мире.

«Мы были изумлены, — писал Малинес Никкелю, — встречей с 25-летней королевой, найдя её абсолютно лишённой всяческого тщеславия, так типичного для мирского величия…» От обсуждения личных религиозных проблем королевы иезуиты пока воздержались — в первую очередь им нужно было разобраться в её мировоззрении.

Какие же вопросы оставались невыясненными для Кристины? К величайшему разочарованию учёных-иезуитов, догматика католицизма её не интересовала вовсе. Практически она задавала иезуитам те же самые вопросы, что и учёному Декарту: существовала ли на самом деле разница между злом и добром или следовало оценивать действия людей по ущербу или пользе, которые они на- или приносили? Есть ли в мире бессмертие и на самом ли деле Церковь полагает, что человеческая душа навечно остаётся с Богом? Если религии постоянно конфликтуют друг с другом, то не лучше ли следовать традициям страны и разуму? Как католицизм относится к святым? Как доказать, что именно католическая вера является истинной, и каковы тут могут быть критерии? Как соотносились результаты науки с библейскими представлениями и в какой степени последние следует воспринимать чисто символически?

Ответить на все эти вопросы опытным «волкам» из иезуитского ордена было не так уж трудно. И Малинес, и Кассати были хорошо подготовлены и владели искусством риторики и казуистики не хуже королевы. Естественно, они не ставили своей целью довести до неё истину в последней инстанции. Их главная задача состояла в том, чтобы показать привлекательность католицизма, поэтому они могли врать августейшей особе что угодно и как угодно, лишь бы произвести на неё благоприятное впечатление. Впрочем, католикам объективно помогал сам Лютер, который априори предполагал бесперспективность освобождения человека от греха, в то время как католицизм оставлял возможность грех победить.

И вербовщики были приятно удивлены тем, как быстро, почти на лету, схватывала всё королева. Удивляться, однако, было нечему: они преподали ей «модернизированный» вариант католичества, приспособленный под успехи естественных наук, и он вполне соответствовал её либертинским настроениям. Фундаментализм католической веры остался за скобками. Королева поинтересовалась у итальянцев, могла бы она, уже будучи, к примеру, тайной католичкой, раз в год принимать причастие по лютеранскому обычаю. Такое Малинес и Кассати не имели права разрешать, даже если бы очень хотели, а потому ответили ей решительным «нет». В таком случае, заявила Кристина, ей придётся пройти через процедуру отречения от престола и покинуть Швецию.

Тут королева, конечно, лукавила и вновь проявила свою способность к мистификации и «диссимуляции»: отречение от престола было мотивировано отнюдь не религиозными проблемами, а её нежеланием вступать в брак. Смена религии была лишь предлогом и средством для получения личной свободы и устройства новой жизни. Д. Мэссон пишет, что эта «диссимуляция» была нужна Кристине для того, чтобы повысить свой престиж в глазах Рима и показать Ватикану, какую большую жертву она собирается принести ради перехода в католическую веру. «Очевидно, что активный ум и острое чувство личной заинтересованности Кристины ни на момент не покидали её даже на фоне высокодуховного и эмоционального решения о перемене веры», — замечает историк.

В конце всех этих бесед и дискуссий Кристина удивила иезуитов своими выводами: она хорошо поняла всё, что ей тут рассказали, но её сердце к католической вере пока остаётся безразличным. Вероятно, увидев на лицах учёных отцов растерянность и смятение, она тут же поправилась и добавила, что приблизилась к католицизму больше, чем они могли бы себе предположить. И тогда они поняли, что цель почти достигнута.

Проведя с Кристиной несколько «учёных бесед», Малинес и Кассати не были столь самонадеянны, чтобы не обнаружить, что их подготовки оказалось всё-таки недостаточно. В марте 1652 года они по просьбе королевы попросили Рим немедленно прислать им книгу известного итальянского учёного (разумеется, иезуита) и своего близкого друга Даниэлло Бартоли (1608–1685), в которой автор попытался примирить античную философию с христианством, а церковную схоластику с экспериментальным методом Галилея. Их запрос наглядно демонстрирует, какие вопросы волновали королеву и какие аргументы она мобилизовала во время душеспасительных бесед с ней учёных-иезуитов[70]. Д. Мэссон считает, что эта книга понадобилась Кристине для того, чтобы убедиться, какая степень свободы будет ей предоставлена как католичке. Отказываться от фривольных либертинских замашек она отнюдь не собиралась.