Читать книгу "Госпожа Рекамье - Франсуаза Важнер"

Их мать попыталась задушиться платком. Бенжамен помешал ей и растрогался. Она победила. Занавес.

***

Атмосфера в замке была переменчивой. Бурные сцены, словесные перепалки, попытки самоубийства — расхожим делом. Обычно за ними следовало затишье, во время которого Бенжамен грыз удила, а Жермена успокаивала нервы опиумом. А в остальное время жизнь была очаровательна, не подчиняясь никакому распорядку. О том, как проходили лучшие дни в Коппе, мы знаем благодаря г-же де Буань.

Главным делом присутствующих было разговаривать, что не мешало им заниматься литературным трудом. Г-жа де Сталь работала много, но за неимением лучшего занятия: ей нравилось играть в театре, гулять, вести светские беседы. У нее не было письменного стола; она носила из комнаты в комнату небольшой кожаный письменный прибор, в котором лежали ее работы и переписка, писала, положив его на колени. Она любила окружать себя людьми и боялась только одиночества, а мукой ее жизни была скука.

Дети г-жи де Сталь росли посреди этих странных привычек, участвуя в них. По счастью, они проводили много часов в удалении от этого сборища, иначе как бы они в таком беспорядке обучились всему, чего достигли: несколько языков, музыка, рисование, глубокое знание литературы всей Европы.

Альбертина увлекалась в основном метафизикой, религией, немецкой и английской литературой, музыкой занималась мало, не рисовала совсем. Что до рукоделия, то, наверное, во всём Коппе не нашлось бы ни одной иголки. Огюст, менее утонченный, чем его сестра, обладал замечательными способностями к музыке. Альбер, которого сама г-жа де Сталь называла поселковым ловеласом, очень хорошо рисовал, но в мирке, где он жил, выделялся своей бездарностью. Он погиб на дуэли в Швеции, в 1813 году.

Г-жа де Сталь судила о своих детях с высоты своего ума и отдавала предпочтение Альбертине. Та долго сохраняла простодушие и наивность, хотя уже в детском возрасте говорила на «языке Коппе», полном гипербол и патетических оборотов. Так, когда ей было одиннадцать лет, мать как-то пожурила ее, что случалось редко. Заплаканная Альбертина так ответила на вопрос о причине своих слез: «Меня мнят счастливою, но сердце мое гложет тоска». Речи г-жи де Сталь обычно были просты и рассудительны, когда же на нее находило вдохновение, они становились совершенно невразумительны, однако присутствующие, увлеченные ее порывом, как будто всё понимали. В Коппе злоупотребляли словом «талант»: каждый был занят своим собственным и только чуть-чуть интересовался чужими.

Коппе… Даже нежная, рассудительная Жюльетта поддалась его влиянию и на некоторое время растворилась в легком мире иллюзий и преувеличений…

Принц — достойная замена князю

К единомышленникам г-жи де Сталь присоединился прусский принц Август, последний из племянников Фридриха Великого, сын принца Фердинанда и брат принца Людвига, убитого при Заалфельде, пленник Наполеона под честное слово, которому вернул свободу передвижения Тильзитский мир, подписанный 8 июля предыдущего года.

Вообще-то принц Август, хотя был молод и храбр, обладал хорошей выправкой, прямой душой и был искренним патриотом, являлся по сути своей военным прусского образца, лишенным всякой утонченности, хотя ему были свойственны человеческая теплота, а если его задеть — незамедлительная реакция на грани с истерией. Он был властным, довольно ограниченным и привык к тому, что дамы ему не сопротивлялись. Он только что порвал связь с Дельфиной де Кюстин и, к большому возмущению своей семьи, содержал в Берлине юную особу, от которой у него уже было двое детей.

Он очень нравился г-же де Сталь, предрасположенной к германскому миру благодаря своей наследственности по отцовской линии и вкусам. Она была в хороших отношениях с Северными дворами, которые радушно ее принимали, и ей льстило иметь среди своих гостей этого Гогенцоллерна, прямого потомка курфюрстов Бранденбургских, которому было не занимать ни стати, ни привлекательности. Среди адъютантов принца был один его ровесник, которого тогда никто не замечал — Карл фон Клаузевиц[23]…

Коринна, сила воображения которой была равна силе ее ума, построила замечательный, по ее мнению, план: ей казалось, что она нашла идеального жениха для своей дорогой Жюльетты. Она прекрасно знала о разочарованиях «своего ангела» и хотела сделать ее наконец счастливой… Она, жившая в жару и пучине страстей, наверняка восхищалась вынужденным целомудрием Жюльетты, но и хотела бы положить ему конец. Одним словом, она сделает всё, чтобы между принцем и красавицей возник роман, который получил бы законное продолжение. Неплохая мысль. И очень кстати.

Когда принц Август явился в блестящий мирок Коппе, он произвел неизгладимое впечатление: «Насколько немцы стоят больше нашего!» — воскликнул Бенжамен. Беляночка-Жюльетта ничего не сказала: она позволяла смотреть на себя и выглядела грациозной, веселой, соблазнительной как никогда. В два дня принц влюбился в нее без памяти! Однажды, во время конной прогулки, он пожелал поговорить с Жюльеттой наедине, обернулся к сопровождавшему их Констану и сказал ему с тевтонской учтивостью: «Господин Констан, не проехаться ли вам немного галопом?»

В мягкой кротости жизни в замке, состоявшей из конных прогулок, концертов, катаний на лодках, бесед в густой тени парка, роман набирал обороты: принц Август был пылким, убедительным, и Жюльетта была полностью поглощена этим неожиданным поворотом своей жизни. Г-жа де Сталь поощряла рождающееся на ее глазах чувство, отмеченное ее собственным неистовством.

В начале октября Жюльетта уехала на несколько дней. Вернулась в Париж через Лион, где пробыла недолго — однако достаточно, чтобы переговорить с Камилем Жорданом, — и возвратилась в Коппе с совсем иным настроем, нежели в июле. Что произошло в Париже? Повидалась ли она с Рекамье? Рассказала ли ему о властном биении сердца, изменявшем ее жизнь, а возможно, если он согласится, то и будущее их обоих? Мы не знаем.

Но между ею и принцем Августом явно произошло что-то серьезное. Флирт зашел слишком далеко. Такого с Жюльеттой еще не бывало! Они оба настолько потеряли голову, что обменялись письменными клятвами и взаимными обещаниями сочетаться браком, когда появится такая возможность — в волшебной атмосфере Коппе это казалось так просто.

Впервые, не без труда, Жюльетта согласилась тоже взойти на сцену. Она выступила 27 октября в «Федре», которую играли в битком набитой галерее замка, и, завернувшись в белые покрывала, исполнила роль нежной Арисии. Ей бурно аплодировали. Если верить Бенжамену, после представления Жюльетта приняла Августа у себя, что было уже чем-то новым, и той ночью он получил от нее обещание выйти за него замуж…

Какие насыщенные моменты переживала Жюльетта! Весной она могла мечтать у изголовья своего чахоточного друга, что, возможно, станет княгиней Пиньятелли… А теперь, под защитой «чести и любви» первого мужчины, затронувшего струны ее души, и со стольких точек зрения казавшегося достойным ее, она могла надеяться стать прусской принцессой! Титул, сопоставимый с положением ее любимой литературной героини, принцессы Клевской… К тому же она влюблена! Что-то в ней подалось… Эти клятвы сулили ей невероятную судьбу…