Читать книгу "Грехи Брежнева и Горбачева. Воспоминания личного охранника - Владимир Медведев"

…Он председательствовал также на заседаниях Политбюро в отсутствие Константина Устиновича Черненко. Показал он себя блестяще.

…Михаил Сергеевич – человек острого и глубокого ума.

…Михаил Сергеевич всегда умеет находить такие решения, которые отвечают линии партии.

…Он очень хорошо и быстро схватывает суть процессов.

…Я сам часто поражался его умению быстро и точно схватывать суть дела, делать выводы, правильные, партийные выводы.

…Михаил Сергеевич человек широкой эрудиции.

…Этот человек умеет аналитически подходить к проблемам. Это – сущая правда. Умение у него блестящее в этом отношении.

…Суждения Михаила Сергеевича всегда отличаются зрелостью и настойчивостью, в лучшем смысле этого слова, партийной настойчивостью.

…Умение видеть главные звенья и главным подчинять второстепенные ему присуще в сильной степени. Это умение – достоинство, и большое достоинство.

…В лице Михаила Сергеевича Горбачева мы имеем деятеля широкого масштаба, деятеля выдающегося, который с достоинством будет занимать пост Генерального секретаря ЦК КПСС…

Очень скоро развернется совершенно оголтелая кампания против Брежнева, вспомнят его слабость перед угодничеством, лестью, холуйством, при этом сами лакеи останутся как бы в тени. Не потому ли, что потом они, холопы, сами станут выходить из тени на ярко освещенную политическую сцену. Вспоминали угодничество десяти-двадцати-тридцатилетней давности, а про мартовскую короткую речь Громыко – забыли. Забыли, что объявивший войну лести и угодничеству Михаил Сергеевич Горбачев, еще даже не заняв пост Генерального секретаря, еще только на подступах, на последних ступенях, уже принимал славословие открыто, в лицо, как должное. В ответной речи – ни попытки принять хоть часть сказанного хотя бы как аванс.

– Обещаю вам, товарищи, приложить все силы, чтобы верно служить нашей партии, нашему народу, великому ленинскому делу…

Сначала – партии, а потом уже – народу.

– Разрешите выразить уверенность, что, идя навстречу XXVTI съезду КПСС, народ и партия, сплоченные вокруг Центрального Комитета, сделают все, чтобы еще богаче и могущественнее была наша Советская Родина, чтобы еще полнее раскрылись созидательные силы социализма.

Продолжительные аплодисменты.

Из короткой речи Громыко я особенно запомнил эти слова:

– У Михаила Сергеевича партийный подход к людям.

Горбачев полностью сменил охрану. Конечно, дело его – с кем работать… Но эти ребята служили ему верой и правдой с 1978 года, то есть семь лет. Я хорошо знал их, они вышли из нашего 18-го отделения, дело свое прекрасно знали, профессионалы. Убрав их, он ни о ком не позаботился. Такое отношение у нас как-то не было принято. Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе, к примеру, предчувствуя, что покинет свой пост, заранее побеспокоился об офицерах охраны: одного отправил во Внешнеэкономическую академию, другого – в службу безопасности в одну из зарубежных стран, третьему нашел место в МИДе. Офицеры, видимо, всегда будут вспоминать своего шефа с благодарностью. Горбачев же в отличие от Шеварднадзе перешел на новый высокий – высочайший! – пост, возможности обрел неограниченные и – бросил, иначе не могу сказать, именно бросил, людей, которые охраняли его.

Я еще не знал тогда, что Михаил Сергеевич – голый политик, в людях людей не видит, что несколько лет спустя он будет бесконечно тасовать свое политическое окружение, бросая и левых, и правых, некоторых из них снова приближая и снова бросая.

В конце концов бросили его – они.

Сложилось исторически печально: каждый новый Генеральный секретарь ведет себя так, словно жизнь в стране начинается с него, вся правда – с него, все благо – с него. Ладно, если бы предшественников просто забывали, но ведь их каждый раз топчут. Неблагодарно поступали и с ближайшим окружением первых лиц – с обслугой, охраной, без вины виноватыми.

С одной стороны, трудно было предположить, что мне доверят охрану еще одного Генерального, такого просто не бывало в истории Советского государства; наоборот – бывало, когда при одном вожде меняли охрану по нескольку раз; даже в короткие периоды Андропова, Черненко охрана менялась. Но, с другой стороны, эта поездка в Болгарию, кажется, я прошел проверку вполне успешно.

Горбачев дал команду начальнику 9-го управления – «девятки» – Юрию Сергеевичу Плеханову подобрать в охрану людей, которые прежде не служили высокопоставленным лицам, как бы «чистых». Деликатность ситуации состояла в том, что, как я говорил, подобную охрану воспитывало и подбирало 18-е отделение, которое я возглавлял. Руководство отдела запросило у меня двух сотрудников. При этом не только не поинтересовалось уровнем их подготовки, сильными или слабыми сторонами, чертами характера, другими подробностями, но даже не поставило меня, начальника отделения, в известность – куда, для каких целей забрали людей. Бесцеремонность по отношению к своим же сослуживцам, младшим коллегам. Через некоторое время я узнаю, что эти двое назначены заместителями начальника личной охраны Горбачева. Начальником же назначили человека из другого города, никогда прежде не занимавшегося организацией и руководством личной охраны. Он сам доверительно рассказал мне, что чувствует себя котенком, которого бросили в воду. Он не знал своих обязанностей, не знал совершенно Москвы, государственных объектов и т. д. Ему было тяжело, это увидел и Горбачев.

Минул месяц.

10 апреля с утра мне позвонил начальник 1-го отдела, велел прибыть к шефу управления. Прежде Плеханов никогда не приглашал меня. Когда я был на вершине, управление возглавлял другой человек, а когда появился Плеханов, я оказался слишком мал для бесед с ним. Прикинул. В отделении все вроде в порядке, ничего не случилось. В командировку? Об этом сказал бы начальник отдела.

Плеханов вышел в приемную, кивнул мне:

– Поехали.

Когда остановились у здания ЦК, мысль о цели визита мелькнула, хотя уверенности не было: личная охрана Генсека ведь сформирована. Генерал молчал, ни слова.

Вошел в кабинет Плеханов. Минут через десять секретарь Михаила Сергеевича пригласила меня.

В торце длинного стола сидел Горбачев, рядом – Плеханов.

– Садись, – предложил Горбачев. – Как дела на службе?

– Как обычно – нормально, – ответил я. – Личный состав в порядке.

– А раньше чем занимался?

Я начал коротко говорить о том, что являлся «прикрепленным» Генерального секретаря, заместителем начальника личной охраны, об обязанностях, которые исполнял. Горбачев, не дослушав, перебил:

– Знаю я, как вы там служили. Все офицеры пьянствовали, кроме Рябенко.

Тогда я еще не знал о манере нового Генерального спрашивать и, не выслушивая, самому же отвечать. Меня задело, покоробило:

– Мы вкалывали, Михаил Сергеевич, как ломовые лошади, ни дня, ни ночи не видели. Дома не бывали.