Читать книгу "Черная богиня - Константин Вронский"

— Ты как, пойдешь со мной, на мальчика-то посмотреть? — не замечая ее состояния, спросил Алексей.

Вероника кивнула головой и осторожно поднялась с кровати. «Ее сын, — думала она. -Благодаря сыну она завоюет Алексея». И Вероника с ужасом поняла, что страшно ревнует Холодова к этому мальчику… даже не видев принца ни разу! Она заранее сгорала от ревности.

…На столе стоял странный чеканный флакон. Ваня Ларин первым заметил его и поднес к лицу. Обильный пот тут же выступил на лбу Ларина, тело сотрясала мелкая дрожь, как в лихорадке. «Кажется, я от Филиппса заразился», — подумал Иван и неверными шагами вышел из храмовых покоев. Он медленно направился к скамье, стоявшей у странно искривленного дерева. «Надо будет у Пашки потом спросить, что это за растение такое», — пронеслась в голове еще одна никчемная мысль. Он бессильно опустился и прижался лбом к холодному стволу.

Больше часа провел Ларин в странном оцепенении, а потом перед его мутным взглядом выросли фигуры в черных балахонах, и голос Раненсета приказал:

— Забирайте этого! Царица-богиня отдала его нам!

Впрочем, Ларин так и не понял, что крикнул этот человек в черном одеянии и с короной, на которой угрожающе таращила изумрудные глаза золотая змея.

Черные фигуры подхватили Ларина и понесли прочь.

Из-за дерева вышел Алик Шелученко и, медленно опустившись на каменную скамью, тоскливо завыл. На его вой из храма торопливо бежали жрецы…

Принц Мин-Ра сидел на кровати с холодовским стетоскопом в руках. И с интересом слушал, как бьется его сердце. Холодов замер в дверном проеме.

— Та-ак! А кто его тебе дал? — строго спросил он. Мальчик мило улыбнулся и протянул ему стетоскоп.

— Я сам его взял.

— Но ведь я запретил тебе вставать, ходить! А ну, положи стетоскоп! Давай договоримся раз и навсегда, Мин-Ра: если я что-то запрещаю, обжалованию мои запреты не подлежат! Еще раз ослушаешься, и я отшлепаю тебя по пятой точке! Понятно?

Мальчик бросил стетоскоп на кровать и упрямо вскинул голову.

— Я — сын Солнца! — обиженно напомнил он врачу.

— Ты — шкода, и более ничего! Я-то думал, мы с тобой прекрасно понимаем друг друга, а ты… Мы как, друзья или уже нет?

— Конечно, друзья! Но…

— Никаких «но»! — и Холодов сердито сдвинул брови. — Я отвечаю за тебя, малыш! Мин-Ра, уж постарайся быть примерным мальчиком! Речь идет о нашей жизни! — он повернулся к Веронике, все еще стоявшей в коридоре. — Вот видишь, почему необходимо, чтобы кто-то все время находился рядом с ним? — проворчал Алексей по-русски. — Я только на полчаса вышел, а он уже тут выпендривается!

— Такой же упрямый, как и его мамаша, — хмыкнула Вероника.

— Нет. Просто он такой же мальчишка, как и все остальные в его возрасте.

«Он уже готов оправдывать ее», — окатило горькой обидой Нику. И она вошла в палату принца, твердо решив в упор не замечать мальчишку. И увидела светловолосую головенку, красивые голубые глаза, нежные черты лица. Непонятно, как такая ледяная женщина могла родить именно этого ребенка. Мальчик с любопытством разглядывал Веронику, чуть склонив голову набок. Так в музеях разглядывают раритеты.

— Значит, это ты? — наконец спросил он. — Это ты — невеста, да? И поэтому мой друг не любит мою маму…

И вся ненависть, ревность, страх, неуверенность в собственных силах — все куда-то исчезло без следа. С этой минуты Вероника готова была любить мальчика, он стал для нее родным.

Вечером пришел Домбоно. Мин-Ра как раз собирался ужинать, а два жреца прислуживали ему. Холодов только-только успел попробовать пищу. Добрая старая традиция ликвидации неугодных с помощью ядов никогда не умрет.

— Ну, и как ваши дела? — поинтересовался Домбоно, намеренно не замечая Нику, сидевшую у кровати Мин-Ра с древней мероитской настольной игрой на коленях.

— Все хорошо, просто отлично. Мальчик здоров. Ну, за исключением ноги, разумеется. Так что операцию переносить нет никакой необходимости. Послезавтра с утра приступим.

— Ваш друг будет присутствовать?

— Пашка-то? Хотелось бы. Он ведь в медицине неплохо разбирается. Вон, диагноз вернее верного поставил.

— Больше никаких специальных приготовлений не нужно?

— Нет! Я только требую, чтобы в операционной все было абсолютно, просто кристально чисто. Это меня больше всего беспокоит.

— А меня — нет, — улыбнулся Домбоно. — Мы промываем стены и полы специальным соком цветка чистоты…

— Так это от него в операционной такой странный горьковатый запах?

— Да!

— Ну и ладно, под вашу ответственность, Домбоно, как и анестезия. И вот еще что: позаботьтесь о кипятке. Иной возможности стерилизовать мой инструмент все равно нет, — Холодов глянул на мальчика. Тот смотрел на верховного жреца Мерое с неприкрытой ненавистью. — А еще помолитесь-ка о выздоровлении принца Мин-Ра в храме, — с вызовом добавил Алексей.

Домбоно кивнул.

— Священный огонь горит уже много дней. Это — не ваш мир, Холодов, не вашего ума дело, — и верховный жрец величественно скрестил руки на груди. Выглядел он как-то подозрительно умиротворенно. — Лучше спросите, почему ваш соотечественник Ше… Ше-лу-чен-ко сошел с ума.

…Ночь стояла совершенно безлунная. В сопровождении одной лишь служанки Сикиника вышла из дворца. Царица-богиня шла к предсказательнице в квартал золотых дел мастеров и чародеев. Плащ на царице был совершенно простой, застегивался не золотой пряжкой, как обычно, а пуговицей из громадного сапфира. Эта «простота» мгновенно бросилась в глаза гадалке, сразу сообразившей, что имеет дело с очень знатной особой, из тех, что «оттуда».

Сикиника с любопытством оглядывала жилище Мединнефты. Маленькая зала без потолка, украшенная колоннами, где предсказательница принимала своих «гостей», была отделана довольно роскошно. По стенам висели ковры, затканные мифологическими сценами и персонажами, колонны покрывала живопись; на маленьком алтаре дымились тигли и котелки. По всей комнате возвышались на подставках кубки, бутыли, кувшины и кувшинчики; восковые фигуры с пронзенными сердцами; клетка с парой летучих мышей, банки с жуками, скорпионами, тысяченожками и вовсе уж непонятными отвратительными тварями. Сикиника поежилась и вскинула глаза на предсказательницу.

Мединнефту, знаменитую меройскую ясновидящую, нельзя было назвать старой, но необычайная худоба бронзового тела да высокий рост придавали ее облику нечто совсем уж зловещее. «Хорошего не скажет», — подумала почему-то царица.

— Ты пришла вовремя, — улыбнулась Мединнефта, сверкнув позолоченными зубами. — Сегодня я вижу будущее, как в серебряном зеркале, — гадалка закатила глаза. — От меня не укроется ни одна пылинка твоей души. Помогите же мне, дети Гора, Гапи и другие блаженные духи! Дай сюда твой локон, Мен-измеритель, вымеряй и взвесь все, Техути, двойной Ибис!