Читать книгу "Третий ключ - Татьяна Корсакова"

В Берне жара несусветная, душно и маятно, но Оленьке, сдается мне, лучше. В клинике условия чудесные, врачи все сплошь профессора и светила, персонал вышколенный, методы передовые. Я с детьми навещаю ее каждый день. Митенька даже начал ее узнавать, тянуть ручки и лепетать что-то умилительное. И Оленька прямо лицом светлеет, когда дети при ней.

Лизонька с Настенькой научились играть в бадминтон, теперь Оленьке забава – наблюдать, как они порхают на лужайке, словно бабочки. Пробовала и сама, да быстро устала. Профессор сказал, что это астения, что нужно развивать мускульную силу. Теперь мы каждый вечер прогуливаемся по парку, когда с детьми, когда вдвоем, а когда с сеньором Антонио.

Признаться, не чаял в скучной и чопорной Швейцарии повстречать такой яркий и необычный персонаж. Сеньор Антонио – известный скульптор, инженер и вообще человек алхимического склада, разговоры ведет удивительные, порой даже еретические, но до чего ж убедительные! Третьего дня демонстрировал мне свою последнюю работу. Признаюсь, впечатление на меня она произвела неизгладимое.

Бронзовый Пегас, вздымающийся на дыбы, как по мановению волшебной палочки. Только нет никакой волшебной палочки, а есть хитрый подъемный механизм в постаменте и заводной ключ к нему. Завтра с разрешения сеньора Антонио покажу Пегаса детям. Настеньке с Лизой должно понравиться.

Думаю, а не пригласить ли мне этого кудесника в гости. Кинетические фигуры в нашем парке выглядели бы презабавно.

Пятнадцать лет назад

Вспоминать о случившемся в клубе было невыносимо стыдно, хотя, сказать по правде, Аглая почти ничего и не помнила. Помнила только отвратный запах дешевого вина, липкие лапы Лысого и его похабную ухмылку, а потом, едва ли не после первого глотка, мир вокруг изменился, перестал быть враждебным. Теперь даже Люська с Лысым казались Аглае милыми ребятами, а собственная неуклюжесть перестала волновать совершенно, тело ощущалось легким, почти невесомым. Но невесомость длилась недолго, еще пара глотков вина приглушила краски, сделала мир медленным, текучим, полусонным. Люди в этом мире двигались и говорили точно роботы, а сама Аглая вдруг совершенно перестала понимать, что ей говорят. Видела чужие лица, чувствовала чужие эмоции, но реагировать не могла, будто смотрела немое кино. Еще один глоток вина отключил последние чувства.

Из черного забытья она вернулась внезапно, не сама вернулась, а по чужой злой воле: в горло и за шиворот полилось что-то холодное. Она попыталась закричать, но тут же захлебнулась и закашлялась...

Аглаю рвало, наверное, целую вечность. Несчастные три глотка вина превратили ее, разумную и правильную, в совершенно беспомощное существо, которое только и может, что хрипеть и отбиваться от чужих назойливых рук.

Пытка закончилась так же внезапно, как и началась, тошнота, а вместе с нею и сожравшая мир темнота откатились, оставляя после себя головокружение и озноб. Аглаю усадили на скамейку, привалили спиной к стене, чтобы не упала, словно куклу. А она не кукла, она человек, только слабый и, кажется, совершенно пьяный. С ней нельзя вот так бесцеремонно.

– Ну, тебе лучше? – послышался над ухом знакомый голос.

Голос этот заставил Аглаю почти мгновенно протрезветь. Значит, вот кто ее мучитель, вот кто застал ее в самом неприглядном виде! Да что там застал, до сих пор видит.

Аглая дернулась и открыла глаза. Если бы в своем нынешнем положении она могла испытывать облегчение, то испытала бы наверняка, потому что тьма вокруг оказалась кромешная и была не вымышленной, сгенерированной одурманенным мозгом, а самой обычной ночной, лишь чуть-чуть подсвеченной щербатой луной и звездами. Света этого хватало только на то, чтобы рассмотреть силуэт стоящего напротив парня, но не на то, чтобы разглядеть хоть какие-нибудь детали. Глухонемой мир по странной иронии сделался полуслепым.

– Эй, ну ты как? – Голой коленки коснулась горячая ладонь, и Аглая вздрогнула от этого прикосновения. – Ты меня понимаешь?

Понимает ли она? Еще как понимает! Понимает, что из-за собственной бесхребетности и доверчивости оказалась неведомо где наедине с едва знакомым человеком и что все предшествовавшие этому события напрочь выветрились у нее из головы.

– Мы где? – Аглая спихнула с коленки чужую ладонь.

– Ну, раз вопросы задаешь, значит, приходишь наконец в себя. – Не дожидаясь приглашения, Михаил присел рядом. – Мы возле колодца, недалеко от твоего дома. Извини, пришлось тебя немного намочить, но у меня не было другого выхода. Иначе ты отказывалась приходить в себя.

– Я и сейчас отказываюсь. – Она вздрогнула от холода, руками обхватила себя за плечи и обнаружила, что куртки нет. – Где моя одежда? – Нужно было спрашивать независимо, но получилось жалобно.

– Я ее снял.

– Зачем?

– Зачем? – Михаил ответил не сразу, точно обдумывал, стоит ли говорить ей правду, и Аглае сделалось совсем нехорошо, торопливым движением она одернула влажную юбку. – Ты ее испачкала.

Чем она испачкала куртку, Аглая спрашивать не стала, только лишний раз порадовалась, что темнота скрывает от собеседника ее лицо. Господи, какой стыд...

– Тебе, наверное, холодно? – На плечи легло что-то тонкое, сухое, пахнущее одновременно непривычно и приятно. – Посиди пока так, может, согреешься.

Похоже, заезжий московский гость не пожалел для нее, алкашки несчастной, последней рубашки. Аглае вдруг показалось очень важным объяснить этому крупному, чем-то похожему на медведя парню, что никакая она не алкашка, а все случившееся – это досадное недоразумение.

– Я не пью, – сказала она и попыталась сквозь окутывающую их темноту поймать взгляд Михаила. – Никогда раньше не пила. Понимаешь?

– Понимаю, – он кивнул. – Скорее всего, у тебя непереносимость алкоголя. Так что будь с этим делом поосторожнее.

– А откуда ты знаешь про непереносимость?

– Я будущий врач, кое-что знаю.

Да, верно, он будущий врач, он клятву Гиппократа давал и сейчас этой своей клятве следует, спасает попавшего в беду человека. Он бы любого спас, не только ее, а она навыдумывала себе бог весть чего...

– А водой ты меня зачем? – спросила Аглая, чтобы заполнить возникшую паузу.

– Чтобы ты побыстрее пришла в себя. Промывание желудка ресторанным методом, слыхала про такой?

Она не слыхала, но представила во всей неприглядности, и ее снова замутило.

– Спасибо. – Может, и не нужно за такое благодарить, может, он на ней тренировался, отрабатывал этот свой ресторанный метод, но воспитание требовало хоть какой-то реакции на спасение.

– Не за что. Кстати, в следующий раз все может закончиться гораздо хуже. Это я на всякий случай, чтобы ты запомнила на будущее.

– Я запомнила, – она кивнула, и голова тут же пошла кругом. Чтобы не свалиться со скамейки, Аглае пришлось ухватиться за своего спасителя. Ухватиться и не разжимать онемевших от напряжения пальцев очень долго, непозволительно долго.