Читать книгу "Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 2 - Илья Крымов"

Мне хотелось тогда обернуться, чтобы увидеть, как великий кениг склоняется к Кименрии, как задает вопрос, как она отвечает ему. Выдаст ли она меня, памятуя о том, что ее единственный сын сейчас живет в Мескии, окруженный моими слугами? Увы, ответить на этот вопрос могло лишь время.

Из мескийского ангара медленно выползла махина, засверкавшая золотом на солнце, – это «Золотой Бог» выдвинулся к стартовой позиции, гордо неся на броне государственные и родовые гербы, а также огромную черную надпись «Meskia dominatur»[14]. Двигался он со скоростью тридцать километров в час, так что стимер домчал нас до ползущего гиганта мгновенно. Вблизи вид двигавшихся гусениц внушал нешуточную тревогу: шутка ли – без малого сорок метров в высоту и вдвое больше в длину?

«Золотой Бог» остановился, исторгнув облако пара, и по экрану, защищавшему гусеницы, ударилась веревочная лестница.

– Трап остался в ангаре! – прокричали сверху. – Поторопитесь! Коммандер ненавидит задержки!

Мы с Себастиной одолели лестницу быстро, но и Онтис Бур справился неплохо для своих годов – ювенальная терапия[15], без сомнения, шла ему на пользу. Солдат в темно-сером комбинезоне поднял лестницу и провел нас внутрь машины через боковой проход с тремя бронированными дверьми. В провожатом необходимости не было, и мы с Буром, отлично знавшие устройство армодрома, отправились по лестнице на верхние ярусы.

В главной башне армодрома находился аналог капитанского мостика, совмещенный с казенной частью двухсоттрехмиллиметрового орудия «Анцхель». Оттуда коммандер раздавал приказы, там же находилось место бортового мага-связиста, заведовавшего станцией спокхамоса. Коммандер восседал на пьедестале позади и справа от системы подачи снарядов. К богато украшенному трону крепилась панель со встроенными переговорными артефактами, имелся высококлассный перископ, панель с компасом и привинченный к полу чертежный стол для работы с картами.

Вблизи коммандер эл’Орхидус оказался столь молодым тэнкрисом, что еще чуть-чуть – и его можно было бы наречь юнцом. Породистый экземпляр с короткими волосами цвета каркаде и серебряными глазами. Он встретил нас волной тяжелого раздражения, но лицо оставалось каменным.

– Добро пожаловать на «Золотого Бога», – басовито произнес тэнкрис, после чего отдал машинному отделению приказ на полный ход, водительскому – держаться прежнего курса – и надолго замолчал.

Армодром развил скорость в тридцать пять километров в час, и хотя для такой громадины полз он весьма шустро, путь до ближайших построек по семисотметровой бетонной площади показался мне вечностью.

АМ-5 являлся продолжением концепции самой первой серии армодромов и классифицировался как сверхтяжелый армодром прорыва и штурма укреплений. Его пушка была сродни корабельным орудиям по своей разрушительной мощи, лобовая броня могла выдержать практически любой удар, а запас хода ограничивался количеством сменных фильтров, через которые пропускалась набираемая вода из любых встречных водоемов.

Будучи передвижной крепостью, АМ-5 «Фламберг» испытывал нехватку маневренности и скорости, отчего был уязвим для бомбардировки. Это возмещалось неплохой системой противовоздушной обороны: шестью спаренными зенитными орудиями, расположенными в задней части бортов корпуса, под главной башней и в гнезде на крыше самой главной башни. Для борьбы с вражеской пехотой имелось два сверхтяжелых паромета «Цайгенхорн» в передней части бортов корпуса, которые могли также стрелять в зенит. В водительском отделении кроме основного водителя располагался резервный, исполнявший обязанности огнеметчика. В принципе эта машина должна была стать воплощением необоримой военной мощи Мескии. Даже в случае потери мобильности она превращалась в стационарный бастион и могла прикрывать наступление пехоты, выдерживать осаду и вести огонь на километры.

Но лучше всего АМ-5 умел сокрушать и давить.

Дома рушились от соприкосновения с лобовой деталью, словно карточные, и отправлялись под гусеницы. Скорость снизилась до двадцати пяти километров, но одна за другой улицы исчезали. Главное орудие вело огонь чугунными болванками без взрывной начинки, которые как летающие тараны размалывали несколько построек подряд. При этом внутри армодрома грохот выстрелов казался слабыми хлопками, гораздо громче звучал двигатель и взрыкивала воинственная душа механизма.

Демонстрация разрушительной мощи шла размеренно, так что эл’Орхидус позволил себе ответить на некоторые вопросы Онтиса Бура относительно работы машины и соотношения ее фактических характеристик с заявленными.

– Заряжай бетонобойный, – приказал коммандер, когда «Золотой Бог» продавил себе путь к большому полуразрушенному зданию, бывшему когда-то больницей, – доломаем эти руины и возьмем двадцатью градусами севернее. Надо продемонстрировать работу зенитного вооружения.

Наводчик одновременно закрутил рукоятки вертикального и горизонтального наведения, приводя в движение всю башню.

– К стрельбе готов!

Эл’Орхидус собрался уже приказать открыть огонь, но вдруг что-то произошло. Вся машина вздрогнула, а здание-мишень обвалилось.

– Что это было?

– Землетрясение, судя по всему, – ответил я.

– Тряхнуло весьма ощутимо…

– В этих широтах тектоническая активность крайне низка.

– И что?

– А то, что разворачивайте свою махину и езжайте назад! Прямым путем!

Коммандер нахмурился, одаривая меня ледяным взглядом.

– Я должен закончить программу показа.

– Вы должны подчиняться приказу Жнеца. Я реквизирую эту боевую единицу властью, данной мне Имперрой.

В башне разорвалась бомба ментального напряжения. Никто прежде не задавался вопросом о моей личности, экипажу хватало того, что я был высокородным таном, а коммандеру – того, что я сопровождал очень важного человека. Однако теперь отношение переменилось.

– Я должен увидеть инсигнию, – мрачно сказал он.

– Во время выполнения тайного задания с собой ее не ношу.

– В таком случае ничем не могу…

– Простите, тан коммандер, – вмешался Бур, – но я могу поручиться за искренность моего спутника. Он высокопоставленный служитель Имперры, вынужденный блюсти инкогнито, и если он посчитал, что нам нужно немедленно вернуться, значит – нужно.

Таким образом, Ханибал эл’Орхидус оказался перед очень трудным выбором. С одной стороны, неподчинение Жнецу было приговором для любого мескийского военного. С другой, без предъявления инсигнии он имел полное право послать меня вдаль. С третьей же, слово Онтиса Бура, хоть и не могло тягаться с приказом командования по значимости, имело большой вес среди военных.