Читать книгу "Туфелька под ёлкой - Ярослава Лазарева"

На прикроватном пуфе сидел Стас. Он уже переоделся и, судя по влажным волосам, успел принять душ.

– Вода пошла ледяная, – сообщила Тая и запахнула халат.

Она начала дрожать, но не от холода.

– Здесь это бывает, – тихо ответил Стас и встал, – систему нужно в порядок привести. Но в таком огромном помещении это довольно сложно, да и затратно.

– Понимаю… – еле слышно проговорила она и отступила на шаг от приблизившегося Стаса.

Но он схватил ее и крепко прижал к себе. Тая ощутила, как горячие руки забираются под халат, и дрожала все сильнее. Все ее мысли куда-то исчезли, в голове была пустота. И когда жаркие губы коснулись ее лба, затем поцелуями спустились к ее губам, пустота заполнилась нахлынувшей нежностью. Тае больше ничего не хотелось выяснять, а лишь бездумно отдаться эмоциям. И она страстно ответила на поцелуй. Стас подхватил ее, она обняла его за шею, а ноги закинула на талию. Их поцелуй все длился, и вот они, так и не разжимая объятий, упали на кровать. Одежда была стянута и брошена на пол. И когда Стас замер над девушкой, любуясь ее обнаженным телом, она была уже не в силах выдерживать томление и, обхватив его за плечи, потянула на себя. Он вошел резко, секс был агрессивным, но Тае хотелось именно этого, и она наслаждалась напором и пылкостью любимого и охотно шла навстречу всем его желаниям…

Через пару часов молодые люди спустились в гостиную. Там никого не было, но их ждал накрытый стол. Увидев серебряное ведерко с шампанским, старинные на вид фужеры из цветного стекла, белоснежную скатерть, украшенную по краю замысловатым кружевом, начищенный до блеска бронзовый подсвечник в виде фигуры ангела, держащего три красные витые свечи, рождественскую цветочно-елочную композицию по центру стола, Тая восхитилась и удивилась предусмотрительности Казимиры Карловны.

– Прошу, – несколько церемонно произнес Стас и отодвинул стул.

Тая села, выпрямив спину, и положила на колени белую льняную салфетку, украшенную, как и скатерть, кружевом.

«Надо было надеть вечернее платье для такого обеда, – подумала она, – да только все равно у меня нет с собой подходящего наряда». И начала улыбаться.

Стас глянул на нее и тоже улыбнулся.

В гостиную вошла Барбара, с трудом неся большой поднос. Стас тут же встал и помог ей. Служанка явно смутилась и забормотала:

– Przepraszam, panie.

– Не надо извиняться, – ответил ей Стас на русском. – Мне не трудно.

И он начал составлять с подноса блюда с едой. Барбара удалилась, он занял свое место и налил девушке шампанское.

– С Рождеством! – сказал Стас и поднял бокал.

– Со светлым праздником, – поддержала она.

Они отпили по глотку и с аппетитом принялись за еду. Когда расправились с запеченной уткой, то снова выпили шампанское и откинулись на спинки стульев, глядя в глаза друг другу. Оба понимали, что серьезного разговора не избежать, но так не хотелось нарушать умиротворенное расслабленное состояние, в котором они сейчас находились.

– Ой, а это что? – удивленно спросила Тая, только сейчас заметив под еловой веткой композиции искусно сплетенный из соломы высокий то ли валеночек, то ли носок.

– Как я понимаю, это твой «новогодний башмачок», – сказал Стас. – Свой я уже получил.

– Это какая-то традиция? – уточнила девушка, беря подарок.

– Да, башмачки из соломы дарят в нашем роду на Новый год вот уже не одну сотню лет, – ответил он.

– Расскажи! – попросила Тая, кладя изделие себе на колени, но не заглядывая в него.

– Понимаешь, Валенски отчего-то всегда жили на грани: то обладали несметными богатствами, то вдруг все теряли в одночасье и впадали в крайнюю нищету, – начал он. – И вот в один из черных периодов, а это было в семнадцатом веке, Станислав Валенски, мой тезка, дошел до полного разорения и вынужден был перебраться с семейством в лачугу на краю деревни, когда-то принадлежавшей ему. Жена не вынесла тягот такой жизни и вскоре скончалась. Две его дочки из избалованных панночек превратились в наемных работниц, они и скот пасли, и белье стирали, и стога метали, в общем, брались за все, что подвернется. Сам пан Станислав тоже не сидел без дела и не гнушался никакой работой…

– И что же, никто из родни не захотел помочь ясновельможному пану, потомку, как ты говорил, самих Радзивиллов? Но как такое возможно? – не выдержала Тая.

Стас глянул на нее, его брови нахмурились, глаза потемнели.

– Извини, что перебила, – испуганно проговорила девушка.

Она не ожидала такой реакции на, казалось бы, невинный вопрос.

– Проблема в том, что все Валенски имеют один, но очень серьезный недостаток, – сухо продолжил он, – это чрезмерная гордость. Да мы скорее умрем, чем попросим кого-то о помощи. К тому же не забывай, в те времена не было мобильных телефонов, так что позвонить и все рассказать кому-то из родни, дальней или ближней, не имелось возможности, – добавил Стас и улыбнулся.

– Но ведь какая-то почта имелась и в семнадцатом веке! – упрямо проговорила Тая.

– Ты меня слушаешь, но не слышишь, – с легким укором ответил он.

– Ах да, – тихо сказала она, – грех гордыни.

– Именно! В общем, дочки Станислава очень хотели получить подарки от Деда Мороза, в Польше это Святой Николас, но у них даже не было подходящих нарядных носков, чтобы повесить их над печкой. И тогда девушки сплели их из соломы, украсив засушенными цветами. Они горячо просили Святого Николаса, чтобы он сжалился над ними, как он уже сделал это однажды с такой же бедной семьей, и положил им богатство. Но все вышло с точностью до наоборот. Ночью из печки, видно, вылетели угольки, а может, искры попали на солому, и начался пожар. Станислав с дочерями едва успели выскочить из лачуги, как она сгорела дотла. И только после этого мой предок переборол гордыню и отправился на поклон к своему кузену, живущему в Познани.

– Грустная история, – тихо сказала Тая.

– Потом все наладилось, – продолжил Стас. – Родня помогла встать на ноги, и Станислав со временем вернул и поместье и нажил капитал. Да вот только жену было уже не воскресить. Именно с тех пор все в роду Валенски начали класть на Рождество подарки в соломенные плетеные башмачки, чтобы никогда не забывать о том, к чему приводит чрезмерная гордость. А так как у нас были и католики и православные, браки между ними не возбранялись, то со временем эта традиция перенеслась на Новый год, и то, что ты держишь в руках, стало устойчиво называться «новогодний башмачок».

– Мне очень приятно, – с улыбкой произнесла Тая. – Пани Казимира позаботилась о подарке для меня, хотя я и не член вашей семьи.

– Ты показала ей кольцо, – тихо ответил Стас. – А для бабушки это все равно, что мы официально помолвлены. Она точно знает, что я никогда не стал бы дарить такую реликвию первой попавшейся девушке.

– Так почему же ты сбежал? – спросила Тая и пристально посмотрела в его глаза.