Читать книгу "У истоков Руси - Иван Беляев"

Процветание городов было неразлучно с процветанием торговли, и действительно, за время внуков и правнуков Ярослава мы имеем довольно указаний о тогдашней деятельности русской торговли. Новгородцы с своими товарами ездили по всем русским городам, у них в Киеве даже была своя церковь Св. Михаила, кроме того, они вели деятельную торговлю с Камскою или Волжскою Болгариею и с северными странами по Двине, Печоре и далее до Уральских гор и даже в Западной Сибири, а за морем они торговали с варягами, т. е. с шведами и норвежцами, с датчанами и готландцами, у них на острове Готланд в тамошнем торговом городе Визби даже была своя церковь. Купеческие корабли новгородцев заходили во все пристани по Балтийскому морю и доходили до Шлезвига и Любека. В варяжской и немецкой торговле вместе с новгородцами принимали деятельное участие смольняне и полочане, которых лодьи ходили по Западной Двине и Неману и также проникали в Балтийское и Немецкое моря до Готланда и Любека. Киев вел торговлю преимущественно с греками, половцами, поляками, венграми, чехами и Моравиею, в Киеве была особая слобода торговцев польских, венгерских и жидов; город Олешье в устьях Днепра для Киева был главною пристанью, куда приезжали греческие купцы и откуда отправлялись в Грецию русские торговцы; по берегам Черного моря на восток киевская торговля направлялась в нынешний Крым и к прибрежным землям Кавказа до Абхазии и Мингрелии. С теми же землями, с которыми торговали киевляне, вели торговлю черниговцы, волынцы, галичане и другие жители южных городов Руси. Торговля суздальцев, ростовцев, муромцев и рязанцев преимущественно была ведена по Оке, Волге и их притокам и производилась с волжскими болгарами, мордвой и половцами. Муромцы и рязанцы своими владениями глубоко проникали в половецкие степи по рекам Великой Вороне и Воронежу; и потому были в самых близких торговых сношениях с половцами и, может быть, через их степи проникали по Волге до Каспийского моря.

Торговля в то время производилась общинами, которые имели своих старост и тысяцких, избираемых самою общиною. Торговцы тогда составляли общины не только в местах своего постоянного жительства, но и на время торговых странствований. По свидетельству народных преданий, сохранившихся в былинах и песнях старого времени, торговцы отправляясь в путь, сушею ли, морём ли, вступали между собою в договор, чтобы во всяком нужном случае не выдавать друг друга и крепко стоять за целое общество или караван, и договор сей обыкновенно утверждался клятвою или ротою, почему и члены каравана назывались ротниками; они из среды себя выбирали старост и судей, которые заведовали торговыми делами каравана и судом торговым. Разумеется, в начальники или старосты выбирались люди бывалые и хорошо знающие свое дело, и все члены каравана должны были им повиноваться на все время выбора или пока целый караван не признает выбранного старосту неспособным к делу. Караваны торговцев большею частью бывали довольно многочисленны и хорошо вооружены, чтобы можно было отбиться от нападения неприятелей. В Новгородской летописи под 1142 годом мы читаем, что шведский князь с епископом в 60 шнеках напал на караван новгородских гостей, шедших из-за моря, но был отбит ими и потерял в битве полтораста человек своей дружины.

Устройство торговых общин на постоянных местах жительства торговцев, по свидетельству грамоты Всеволода Мстиславича, данной церкви Иоанна Предтечи на Опоках в Новгороде, производилось следующим порядком: во-первых, общину составляли как значительнейшие фамилии в городе, или житые люди, и купцы, так и черные люди, т. е. работники-служители; ибо в торговле все участвовали, кто капиталом, товарами, кто своею работою; во-вторых, в начальники выбирались от житых людей три старосты, от купцов двое старост и от черных людей тысяцкий; сим выборным начальникам поручались все дела общины – и торговые, и гостиные, и суд торговый, и во все таковые дела городские начальства уже не вступались; в-третьих, для вступления в торговую общину от купцов требовалась определенная сумма денег, которая взносилась один раз навсегда и делала постоянным членом общины, пошлым купцом, как выражает грамота, не только того, кто взнес, но и прямых его потомков. Не взнесший же определенной суммы не считался пошлым купцом и не мог быть выбран ни в старосты, ни в другую какую-либо должность по общине. Во Всеволодовой грамоте мы находим указание на две таковые общины в Новгороде на Иванскую и Побережанскую, жившую в соседстве с Иванскою; но на самом деде их было гораздо более. Мы имеем свидетельство летописей, что и в Киеве были подобные купеческие общины гречников (торговцев с греками), залозников (может быть, торговцев, ездивших в половецкие степи и в Крым) и солеников (возивших соль из галицких владений и вообще торговавших с галичанами). По всему вероятию, были подобные же общины и в других городах; но мы пока не имеем об них известий. Конечно, порядок торговли общинами в то время не исключал и торговли одиночной, каждый капиталист мог торговать и сам от себя, не причисляясь ни к какой общине, и устраивать целые караваны на свой счет при помощи своих нанятых людей и даже через своих рабов; как, действительно, мы и знаем по летописям, что новгородец Юрята Рогович посылал свой караван в Югру с своими людьми; но таковой торговец уже не пользовался помощью никакой торговой общины, он должен был рассчитывать только на самого себя и на свои одиночные средства; и, конечно, так могли поступать только люди очень богатые и сильные, которые не нуждались в посторонней помощи и не желали стеснять себя обязательствами с общиною.

В самом законодательстве тогдашней Руси торговля имела особые права, и притом права очень значительные, показывающие, что русское общество в то время было особенно расположено к торговле и давало ей средства к более успешному развитию. Так, по законам Русской Правды, относящимся ко времени внуков и правнуков Ярослава, во-первых, займы между купцами были освобождены от представления свидетелей, купец, занимая у купца деньги или товар для торговли, не имел надобности делать это при свидетелях, и в случае спора на суде требовалась только одна присяга должника. Во-вторых, несостоятельные должники между купцами по закону были уже разделены на виновных и невинных, т. е. сделавшихся несостоятельными не по своей вине, но или от рати, или от огня, или потопления; и таковой должник по закону защищался от насилия кредиторов и получал отсрочку в платеже долгов, пока исправится; а, напротив, виновный несостоятельный, который пропился, или пробился в заклад, или своим безумьем испортил чужой товар, по закону отдавался в полную волю кредиторам, которые могли продать и его самого, и его имение. В-третьих, при удовлетворении кредиторов из проданного имения несостоятельного должника, по закону Русской Правды, прежде всех удовлетворялись приезжие гости, которые могли запустить свой товар, не зная о состоянии должника, за приезжими гостями удовлетворялась княжая казна, ежели за должником были ее деньги, и, наконец, остальное за тем имение должника отдавалось в раздел кредиторам одного города с должником, причем не допускались к участию в дележе кредиторы, бравшие большие проценты.

Главными врагами Русской земли с степной стороны и во время внуков и правнуков Ярослава по-прежнему были половцы; но походы русских в половецкие степи, бывшие при Святополке, Мономахе и Мстиславе, сильно смирили сих диких кочевников; они хотя не уничтожили мелких набегов и грабежей половецких в пограничных к степям русских владениях, даже половцы продолжали еще при каждой смене князей являться для заключения мира, т. е. за получением хороших подарков от нового князя; но о больших половецких набегах со времени Мстислава уже не было и слуха, за исключением тех случаев, когда сами князья, большею частью породнившиеся с половцами, приглашали их как союзников в междоусобных войнах. Но ежели половецкие набеги в это время значительно слабели, зато чаще стали делать набеги литовцы, старые соседи русских на западе. Впрочем, сии лесные полудикие грабители в это время были враждебны собственно не к Русской земле, а только к Мономаховичам; а, напротив, князей полотских, потомков Изяслава Владимировича, они постоянно защищали и из-за них, собственно, делали набеги на соседние владения Туровские и иногда на Полотские, когда там усиливались Мономаховичи и теснили старых полотских князей, которые постоянно находили себе убежище и защиту в литовских лесах и оттуда опять добывали себе Полотские владения, отнятые Мономаховичами. Вообще Литва, пронизанная колониями кривичей и полочан, тогда была еще тесно связана с полотским княжеским домом и все свои набеги и грабежи в русских владениях делала, собственно, в пользу этого княжеского дома. У новгородцев по-прежнему постоянными, хотя не сильными, врагами были соседние финны, с которыми Новгород всегда управлялся довольно удачно, отражал их нападения, опустошал их землю и брал там города. За время внуков и правнуков Ярослава у новгородцев было несколько незначительных войн особенно с одним из финских племен, емью, которое жило в Южной Финляндии, следовательно, в ближайшем соседстве с Новгородскими владениями и делало несколько набегов на пределы новгородские, за что новгородцы платили своими набегами и опустошением земель, принадлежащих этому племени. Но главным и постоянным врагом Новгорода был Юрий, князь Суздальский, он перехватывал новгородские дани в Заволочье, останавливал торговлю, ходил войною в Новгородские владения, брал там города и мутил в самом Новгороде, где успел составить себе значительную партию богачей; впрочем, Новгород еще удачно защищался от Юрия.