Читать книгу "Тень стрекозы - Татьяна Полякова"

— Помилуйте, вы же не собираетесь всерьез заниматьсявсей этой… Или собираетесь? — спросил он, помедлив и в совершеннейшейтоске глядя на меня. Я в ответ только пожала плечами, радостно улыбаясь, точноспрашивая: «А что мне еще остается делать?» — Тогда разумнее сосредоточиться наубийствах мужчин, чем тратить время на ерунду вокруг вашей подруги. Тем болеечто здесь действительно что-то вырисовывается.

— А если я вам скажу другое: то, что вы называетечертовщиной, может быть не лишено смысла?

— Лично я никакого смысла в этом не вижу, —сердито ответил он.

Его раздражал наш разговор. Он, должно быть, решил, что япросто его поддразниваю, хотя на самом деле я была далека от этого.

— Давайте прокатимся в квартиру Светланы, —миролюбиво предложила я.

— Зачем?

— Хочу кое-что уточнить.

— Что ж, поехали.

И мы покинули бар. Расплачивался на сей раз Ковалев, решивбыть джентльменом. Я не стала возражать, памятуя о том, что теперь экономлю.

До квартиры Светланы доехали без происшествий. Ковалев, какя утром, наблюдал, не пристроился ли кто за нами, потом расслабился, необнаружив «хвоста». Мы вошли в квартиру, и участковый непроизвольно поежился.Жилище ему явно не нравилось. Как, впрочем, и мне. Я прошла и села на диван, начто Алексей Дмитриевич взглянул с недоумением — вряд ли он собирался оставатьсяздесь более чем на несколько минут. И то, что я устроилась с удобствами, емуеще сильнее не понравилось.

— За несколько дней до гибели Прибыткова им тожеинтересовался старый приятель, — сказала я.

Ковалев кивнул.

— И тоже показывал фотографию? Ясно, что этих людейубили не случайно. Их искали.

— Как думаете, они ждали, что их будут искать? И поэтой причине сделали пластические операции? — продолжила я.

Алексей Дмитриевич нахмурился и теперь смотрел настороженно.

— Довольно глупо, изменив лицо, рассказывать опластической операции всем, кто готов слушать, — медленно произнес он.

— Согласна. А если их, к примеру, спутали с другимчеловеком?

Он долго молчал, прошелся по комнате, разглядывая пол.Повернулся ко мне и заговорил:

— Что ж, эта версия мне нравится больше. Сначала погибодин мужчина, потом второй, причем времени прошло немного. Выходит, Светланачто-то знала об этом человеке?

— О том, кого ищут, или об убийце? — быстро спросилая.

— Оба варианта вполне приемлемы, — пожал Ковалевплечами. — Светлана Сергеевна, я уверен, в ФСБ не дураки работают. Может,предоставим во всем разобраться им?

— Неужели вам неинтересно?

Он поморщился.

— Если с вами что-нибудь случится, я по гроб жизни будучувствовать себя виноватым.

— За себя вы совсем не боитесь? — спросила я.

Алексей Дмитриевич сел рядом со мной на диван, сцепил рукизамком и задумался.

— Как вам сказать, — сказал тихо, когда я и думатьо нем забыла, погрузившись в размышления. — Иногда собственная жизньпредставляется абсолютно бессмысленной.

— Как и любая другая, если дать себе волю порассуждатьна эту тему. Вы просто страдаете от одиночества после смерти жены.

— Да. Вероятно. На тот свет не спешу, потому что неверю, что меня там ждет, но… Пусть это звучит довольно глупо, но я рад, что выявились в наш город.

— Жизнь наполнилась смыслом? — улыбнулась я.

— Я же говорил, звучит довольно глупо. Вы не замужем?

— Нет. То есть была. Давно и недолго. Потом былчеловек, который в один прекрасный день просто смылся.

— Свистнул что-нибудь?

— Обошлось. Но было скверно. Видите ли, я его любила.Так что мы с вами родственные души. По крайней мере, об одиночестве я кое-чтознаю.

— Я заговорил об этом не для того, чтобы вы мнесочувствовали. Пытаюсь оправдать себя, как вы уже поняли. Участковому следовалобы проявлять больше благоразумия.

— Так вы же в отпуске, — напомнила я. — Такчто благоразумие немного подождет.

Я поднялась и прошла к шкафу. Распахнула дверь, отойдя нашаг, боясь, как бы его содержимое не посыпалось мне на голову. Потом приняласьрыться в ящиках. Через пять минут я нашла то, что искала, — тряпичнуюкуклу, которой проткнули сердце, и с этим трофеем вернулась к Ковалеву.

— Вот, — сказала я, протягивая куклу.

Ковалев вроде бы рассердился.

— Что это?

— Взгляните.

Он взял куклу и повертел ее в руках.

— Для игрушки выглядит страшновато. А почему в сердцеиголка торчит?

— Такие куколки используются для колдовства, — япояснила, улыбнувшись его невежеству. — К примеру, у вас есть недруг,которому вы желаете смерти. Изготавливаете куклу, протыкаете ее иглой, соблюдаяопределенные ритуалы, и спокойно ждете, когда недруг скончается.

— Это же суеверие. Просто глупое суеверие.

— Согласна, — не стала я спорить. — Но кто-тов это верит. Принесите с кухни нож.

Ковалев сходил на кухню. Я аккуратно начала распарывать шовна голове куклы. Участковый против воли увлекся и следил за моими действиями,практически не дыша, точно ребенок в ожидании чуда. Наконец шов я распорола ивытряхнула кусочки поролона, которыми была набита кукла, на диван. Среди нихоказался листок бумаги, аккуратно сложенный.

— Что это? — нахмурился Ковалев. Может, он ожидал,что из куклы посыплются изумруды?

— Посмотрите.

Он развернул бумажку и показал ее мне. Всего три буквы.

— К.Ю.Ю., — прочитала я вслух. — Этоинициалы. Как звали вашего вице-губернатора?

— Кокин Юрий Юрьевич, — ответил Ковалев, глядя наменя так, словно подозревал, что я морочу ему голову.

— Говорите, он умер от острой сердечной недостаточности?

Все-таки он разозлился, хоть и умел держать себя в руках.Поджал губы и одарил меня таким взглядом, что впору прятаться в шкаф от страха.Я устроилась рядом с ним и немного помолчала, давая человеку возможностьуспокоиться.

— А вы говорите, суеверия… — вздохнула я, заметив, чтозубами он скрипеть перестал.