Читать книгу "Спокойно, Маша, я Дубровский! - Елена Логунова"

– Куда едем? – поинтересовался водитель.

– На автовокзал! – громко ответила я в продолжение и развитие легенды о поездке в Сочи.

Зяма взглянул на меня вопросительно, но я со значением сказала:

– Спокойно, Маша, я Дубровский!

Зяма кивнул и уткнулся в бумажки, но секундой позже ахнул, дернулся и сразу же замер, как самая настоящая трепетная барышня при виде мужественного разбойника с неясными намерениями.

– Ну, что еще? – сердито спросила я.

Зямина необычная порывистость мне очень не понравилась. В годину суровых испытаний я бы предпочла менее нервозного компаньона.

Братец механическим движением робота поднял повыше рассматриваемый макет. Я поглядела на него и не узрела ничего особенно ужасного. Ну, не шедевр сваял наш Сашка, так ведь его фамилия просто Петров, а не Петров-Водкин!

Картинка, чем-то поразившая Зяму, представляла собой откровенно халтурный макет карманного календарика на будущий год. Лицевую сторону этого рекламно-раздаточного материала сомнительно украшали фотография полнозубо улыбающейся девицы и слегка подредактированный слоган моего собственного сочинения: «Если вы всегда улыбаетесь, вы не идиот, а пациент клиники „Мегадент“! Девица на фото дивной красотой не блистала, но улыбка у нее была вполне голливудская. Поэтому я решила, что Зяма в шоке от моего текста, и в свое оправдание сказала:

– Слоган, конечно, дурацкий, но клиенту понравился.

– К черту слоган! – отмахнулся братец. – Ты на модель посмотри! Это же Машенька!

– Какая Машенька? – спросила я, уже догадываясь, что мы говорим не о подруге Дубровского.

И не о той ушлой особе, которая имела наглость объесть трех сказочных медведей.

– Здрасьте! Какая Машенька! Которую из вашей общей песочницы вперед ногами вынесли! Мы вчера ее хоронили, забыла?!

– Ах, эта Машенька! – Я с новым интересом уставилась на картинку.

На кладбище я покойную не разглядывала, а при жизни Машеньки не была с ней знакома, поэтому никакого представления о ее наружности не имела. А Машенька была ничего, интересная! Впрочем, Зяма на дурнушку и не позарился бы.

Слово «дурнушка» само собой проассоциировалось у меня с тощенькой дохленькой Сигуркиной, которую не приблизил к образу роковой красавицы даже экстравагантный тигровый окрас волосяного покрова. И ожили вдруг в моей памяти две сцены, прежде не казавшиеся мне значительными. Во-первых, я вспомнила, что видела, как Сигуркина старательно ловила у кладбищенских ворот машину и в результате уехала на большом сером джипе. Во-вторых, освежилось мое воспоминание о том, как привратник в доме на Нововасильевской докладывал Дашеньке Павелецкой о приходе нежданых гостей и подробно описывал любопытной мадам внешность Зямы. И возникла у меня дикая, но не лишенная интереса мысль, будто исчезновение Сигуркиной и убийство Павелецкой как-то связаны между собой.

– Дашенька была убита за считаные минуты до нашего с тобой прихода, – торопливым шепотом объясняла я Зяме, сидя в маршрутном такси «Автовокзал – аэропорт» и ожидая его отправления. – Мы-то думали, что случайно оказались не в том месте, не в то время. А что, если все было наоборот? Что, если Дашеньку спешно убили именно потому, что к ней явились мы с тобой?

– Дюха, это бред! – выслушав мое предположение без всякого удовольствия, заявил братец. – Случалось мне слышать о жестоком наказании женщин, встречавшихся с неподходящими мужчинами, но убивать даму для того, чтобы расстроить первое свидание, – это уже чересчур!

– Зяма, возьми свое эго и засунь его... Ну, в карман, что ли! – Я с трудом удержала рвущиеся с губ ругательства. – Я вовсе не думаю, будто Дашеньку убили только для того, чтобы помешать вашему роману! Скорее для того, чтобы не дать ей развязать язык!

Зяма смотрел внимательно, но видно было, что смысл моих слов доходит до него примерно так же, как радиосигнал до Луны, – медленно и с большой потерей качества.

– Объясняю по порядку. – Я решила не спешить, немного времени у нас было, до нужного места предстояло ехать минут десять. – У меня есть ряд взаимосвязанных предположений. Первое: вчера на кладбище, а потом и на поминках, ты со своим нездоровым интересом к ножкам покойницы крепко запомнился кому-то, кто не хотел привлекать лишнего внимания к похоронам вообще и к усопшей в частности.

– Тогда это точно не Машин муж, – рассудил Зяма. – Тот позвал гостей, как на праздник, даже пресса была – и пишущие газетчики, и фотокор «Утренней жизни»!

– Тут бы больше «Вечерняя смерть» подошла, – пробормотала я и вернулась к теме. – Предположение второе: этот самый «кто-то...

– Назовем его «Мистер Икс»! – подсказал явно заинтригованный Зяма.

– ...Он был вхож в дом к Дашеньке Павелецкой, которая знала что-то такое, что имело отношение к тем похоронам и не должно было стать достоянием гласности.

– Это сразу два предположения, второе и третье, – заметил Зяма, тем самым показав, что радиосообщение с Луной наладилось.

– Пусть два, какая разница? Одним предположением больше, одним меньше! – Мне не понравилось, что братец меня прерывает, и я ускорила темп повествования: – Предположение тре... Четвертое: вчера Мистер Икс, будучи в гостях у Павелецкой, слышит, что к ней пришел еще гость и по добросовестному описанию привратника заочно узнает тебя!

– И предположение пятое: Икс убивает Дашеньку, чтобы она не разболтала мне страшную тайну! – с подъемом провозгласил Зяма и тут же сбавил тон:

– А с чего он взял, что она непременно мне ее разболтает?

Я пожала плечами:

– Предположение седьмое: Дашенька Павелецкая была неудержимо разговорчива в постели!

– А ты знаешь, бывает такое! – оживился Зяма. – Вот, помню был у меня один интересный случай...

Нисколько не сомневаясь, что интересный постельный случай у братишки был далеко не один, я жестом отказалась прослушать историю из цикла «Новейший Декамерон Казимира Кузнецова» и задумчиво сказала:

– Кстати, из седьмого предположения вытекает восьмое: что Мистер Икс знал, какова Дашенька в постели! Из чего следует, что нам нужно обратить внимание на «Русский лес».

– Да, в лесу сейчас хорошо! – вздохнул Зяма, с тоской поглядев в окошко на душные каменные джунгли летнего города.

Все окна в маршрутке были открыты, из-за чего в салоне чокнутыми чайками метались занавески и Соловьем-разбойником свистел сквозняк, однако прохладнее от этого не становилось. Я тоже посмотрела в окошко, сообразила, что мы уже приближаемся к месту назначения, и крикнула водителю:

– На остановке, пожалуйста!

Машина остановилась, мы с Зямой вылезли. Оказавшись на тротуаре, братишка огляделся, нахмурился и сказал:

– Это не аэропорт!

– Конечно, не аэропорт! – согласилась я, тоже озираясь.