Читать книгу "Подари мне любовь - Джоанна Линдсей"

Конечно, Эрика не такая ширококостная и мускулистая, как Кристен, однако определение “изящное” в отношении ее тела было бы не правильным. Даже лицо теперь, когда девушка успела умыться, казалось куда более прекрасным, чем помнил Селиг. Мягко изогнутые брови, высокие скулы, короткий прямой носик и полные манящие губы. Только подбородок немного нарушал общую картину идеальной красоты - сильный, квадратный, упрямо выдающийся вперед, но нежные глаза цвета небесной лазури могли заставить мужчину забыть все.

Селиг был готов противиться любому искушению. Но не был готов увидеть сладострастные глаза, сливочную кожу, блестящую от мыла и воды, и руки, так чувственно оглаживающие изгибы и впадины девичьего тела.

Ведьма! Она нарочно зажгла в нем страсть! Но даже зная это, Селиг горел невыносимой потребностью овладеть ею и такого вожделения еще в жизни не испытывал. Будь он в силах утолить жажду, не задумываясь, так бы и сделал и, понимая это, кипел от бешенства. Он ведь сказал и себе и Эрике, что никогда не прикоснется к ней с этой целью, но рассчитывал на отвращение и гнев и, конечно, не ожидал, что вместо этого поддастся желанию.

Глава 23

Дни проходили незаметно, перетекая один в другой без особенных событий. Для Эрики время шло быстро из-за постоянного присутствия Селига и напряжения, в котором он ее держал. Каждое утро повторялось одно и то же: приходил Ивар, отстегивал цепь от крюка, с тем чтобы вечером снова приковать Эрику к стене. Ошейник, однако, никогда не снимался, и Селит велел обматывать цепь вокруг шеи, как ожерелье. Эрика подчинилась, чтобы не спотыкаться каждую минуту, и, к своему удивлению, не чувствовала особой тяжести.

Кристен, казалось, ненавидела эти цепи куда больше, чем она сама. Еще раза два она спорила с Селигом, требуя расковать девушку, но он был неумолим. “Они останутся навсегда”.

Этого он сестре не сказал, но Эрика не могла забыть его слова и тот ужас, который испытала, услышав их. Мать Селига тоже уговаривала сына, хотя и не так страстно, как Кристен, скорее с легким любопытством. Но Селит повторил ей то же самое.

Эрика не могла смириться с жестоким приговором, не сделав попытки изменить свою судьбу. Кожа на руках была постоянно стерта, а пальцы саднило от неустанных попыток каждую ночь избавиться от цепи, приковавшей ее к стене. Но стоило ранкам немного затянуться, как Эрика снова принималась за свое, хотя ничего не добилась, кроме новых царапин и синяков.

Даже облегчение, которое она испытывала, когда Ивар снимал цепь, долго не продолжалось, поскольку с ним не появлялось ощущения истинной свободы. Эда или Кристен приходили несколько раз в течение дня, чтобы отвести ее в отхожее место, но это были единственные минуты, когда ей разрешалось покидать комнату Селига…, и его постоянный надзор. И не имело значения, что его мать тоже держала сына в заточении, не позволяя вставать с постели. Селиг обретет свободу, как только силы вернутся к нему. Но Эрика так и останется пленницей.

"Девушка больше не расспрашивала, что с ней будет, когда Селит поправится. С одной стороны, она радовалась нежданной отсрочке, с другой - хотела получить немного времени, чтобы оправиться от пыток, которым он ее подвергнет до появления брата. Конечно, если Селиг удовлетворится ее терзаниями…, и не пожелает, чтобы Эрика терпела бесконечную боль.

Эрику неотступно мучили тревожные мысли. Кроме того, она волновалась за Терстона и его сломанную руку, гадая, кто будет утешать и баловать малыша в ее отсутствие. Она беспокоилась, что Терджис сделает отчаянную попытку освободить ее и вместо этого сам станет узником. И самое главное, она страдала от сознания того, что может пробыть здесь долго, прежде чем Рагнар узнает о случившемся.

Несомненно, во все стороны уже мчатся гонцы, чтобы найти брата, но ведь тот собирался посетить не одно определенное поместье, чтобы найти себе жену и мужа сестре. Вероятно, он поедет и ко двору Гатрума. Но ходили слухи и о норвежцах на дальнем севере, и обитателях Мессии, все еще сохранявших власть на востоке, Так что Рагнар может отсутствовать не один месяц.

К сожалению, каждая беседа с Селигом доставляла Эрике мало радости и обычно приводила ее либо в гнев, либо в смех. Поэтому девушка никогда не заговаривала первой. Но временами он обращался к ней просто от скуки, и тогда Эрика видела перед собой совсем другого Селига, мужественного красавца, перед которым не могла устоять ни одна женщина.

Да, этот человек знал, как очаровать, развлечь, рассмешить. Он умел заставить женщину чувствовать себя особенной, необыкновенной. И мог вывести Эрику из равновесия одним взглядом или чувственными нотками в голосе, от которых ее сердце билось сильнее. Селиг, несомненно, обладал способностью пробуждать в женщинах сладкие мечты, и, поймав себя на том, что грезит об этом человеке, Эрика едва не закричала, представив, какое это счастье ощущать, как сильные руки обнимают ее с бесконечной нежностью, узнать вкус этих чувственных губ, ощутить страстный взгляд серебристых глаз, исполненных желания к ней и только к ней одной.

Но, к счастью, Селиг не часто бывал таким, поэтому она не могла забыть о его жестокости и бесчеловечности, которые он, казалось, оставлял исключительно для Эрики.

Прошла уже целая неделя, и Селит начал вставать, правда, без ведома матери. И хотя он не покидал комнату, но прохаживался взад и вперед, разминая мышцы. Иногда Селит поднимал цепь Эрики и водил ее за собой, как собаку на поводке.

– Привыкай, - только и сказал он в ответ на ее вопросительный взгляд, когда сделал это впервые.

– К чему?

Селиг промолчал, даже когда Эрика спросила снова. По-видимому, он решил не давать и ей засиживаться, и в этом он был прав. Она только и делала, что целыми днями сидела в углу, боясь встать без позволения Селига и не желая его ни о чем умолять Сегодня она в первый раз стояла рядом с ним, задрав голову, чтобы получше рассмотреть его лицо. Конечно, она и раньше видела Селига во весь рост, но никогда не была настолько близко. Она знала, что он высок, но не думала, что настолько, хотя и ее нельзя было назвать коротышкой, по крайней мере по сравнению с саксонскими женщинами. Только Кристен была повыше, правда, всего на несколько дюймов, однако Селиг казался настоящим великаном. И теперь, когда он постепенно поправлялся, мог выглядеть поистине устрашающим.

Но один день, которого девушка не забудет никогда, словно огненным клеймом отпечатался в ее памяти. Солнце клонилось к закату, Селит спал, в комнате никого не было, и ни один человек, кроме нее, не заметил, когда начался его кошмар. Эрика сама почти задремала, изнемогая от духоты, и хотя окна были открыты, в комнату не проникало ни малейшего ветерка.

Болезненный стон заставил ее встрепенуться. Эрика не слышала ничего подобного с тех пор, как их путешествие на юг закончилось. Она понимала, что головные боли все еще изводят Селига, но он никогда не жаловался. И когда до нее донесся новый стон, Эрика так встревожилась, что очутилась у кровати, прежде чем успела осознать, что делает. Сообразив, где находится, девушка повернулась и поспешила в свой угол.