Читать книгу "Палач. Костер правосудия - Андреа Жапп"

Она казалась настолько огорченной, что Ардуин захотел ее утешить, хоть и немного тривиально:

– Это всего лишь сильное утомление. Такое случается.

– Вы не понимаете, – возразила женщина, понижая голос. – Бландина ненавидит своего братика. Она же его едва не задушила в колыбели. Хорошо, я вовремя пришла. А тут проснулась, а его нет… Боже милосердный, я уж подумала, что произошло самое худшее. Она же может бросить его в колодец или утопить в речке.

– Простите? – переспросил ошеломленный Ардуин.

– Она не может простить ему, что ее мать умерла. Говорю вам, она его ненавидит и при малейшей возможности сделает ему что-нибудь плохое.

– А что хозяин об этом говорит?

– Да говорит, что в конце концов это пройдет. Вот убьет она младенчика, тогда он и поймет, да поздно будет. А может, вы как раз вовремя и прибыли, может, она его как раз к реке и хотела тащить… О Господи Иисусе! Не останусь я здесь, не хочется мне оказаться виноватой в том несчастье, которое здесь случится. Знаете, кормилицы с таким молоком, как у меня, долго без дела не остаются. А хозяина вы найдете на поле Буржуа, это прямо на выезде из деревни.

Она снова покачала головой; судя по всему, ей что-то только что пришло в голову.

– Знаете, меня, конечно, некоторые обвинят в небрежности… Но только соберу я сейчас свое барахло да и дам деру, пока хозяин не вернулся.

Она улыбнулась в первый раз за время разговора и добавила:

– Вот вы пришли, и мне это прямо как знак свыше. Я тут и так целыми днями крутилась… Неохота мне увидеть, как она его прикончит в один прекрасный день.

И, не дав ему времени поблагодарить ее за сведения, женщина бросилась к дому, все так же держа младенца на руках.

* * *

Поле Буржуа Ардуин нашел без особых сложностей. Темно-серый мерин из Перша, вожжи которого были слабо затянуты на ветке, жевал сухие травинки. Он бросил мирный взгляд на Фрингана. Невольная улыбка показалась на губах мэтра Правосудие. Какие же замечательные создания эти лошади! Сколько красоты в их шее, спине, мощных ногах, несших крестоносцев до самой Святой Земли! Впрочем, те лошади были не такими быстрыми, как Фринган, но зато куда более сильными и выносливыми.

Взгляд Венеля-младшего пробежался по полю, представлявшему из себя еле заметный склон, но не заметил там ни одного человека. Ардуин спешился, жестом подозвал собаку, которая теперь все время следовала за ним, и сделал несколько шагов, вспоминая замечение Адель Бобетт: «Да я вообще-то остерегалась этого парня, Фортена. Вот уж чьей исповеди я бы точно не поверила, если хотите знать! Настоящий плут».

– Эй, мэтр Фортен, где вы? – несколько раз окликнул Ардуин.

Никакого ответа. Странно: кто же надолго оставит лошадь вот так, без присмотра. Фермер должен находиться где-то поблизости. Венель-младший направился к невысокому дереву, виднеющемуся по левую сторону. Он решил, что, должно быть, заросли заглушили его крики.

В рощице обнаружился небольшой прудик; тут Ардуин понял, почему Фортен оказался глух к его зову. Он спал, вытянувшись на спине, раскинув руки и раскрыв рот. Раздавался громкий ритмичный храп, который, казалось, мог бы разбудить и мертвого. Рядом валялись две глиняные бутыли, и мэтр Правосудие готов был спорить на что угодно: в них не было ни воды, ни свежей травяной настойки.

Он приблизился к распростертому на траве огромному телу и слегка толкнул его носком сапога. Фортен издал протестующее ворчание, но все же открыл глаза. Другой, более чувствительный толчок окончательно разбудил его. Он быстро принял сидячее положение, глядя на незнакомца со смесью злобы и удивления.

– Эй, ты это чего? Смотри, я ведь и сдачи дать могу.

– Правда? Да я за это время мог сто раз тебя прикончить и скрыться с твоим мерином.

– Чего тебе надо?

– Потолковать об одном старом деле… Мое имя Ардуин Венель, уполномоченный сеньора бальи Мортаня, и мне следует говорить «вы» всем, кто желает, чтобы я оставался с ними любезным. Давай-ка вставай!

Упоминания об Арно де Тизане и слов «старое дело» оказалось достаточно, чтобы лицо у Фортена окаменело от страха. Ему понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы прийти в себя и принять вертикальное положение. Наконец перед ним встал низенький сутулый человечек.

– Не понимаю, чего вы мне тут такого напели.

– Правда? А вот такое имя, как Эванжелина Какет, тебе ни о чем не говорит? Она была служанкой у Лафуа.

Грубое тяжелое лицо помрачнело еще больше. Ардуин, от взгляда которого ничего не ускользало, заметил, что мужчина уже приготовился врать. Мэтру Правосудие очень не хотелось, чтобы его снова вынудили применить силу, поэтому он решил опередить Фортена и заговорил ровным непреклонным тоном, который подействовал с первого раза:

– Не надо меня злить, это я тебе пока что советую по-дружески. На какие деньги ты купил свою распрекрасную ферму? За то, что свидетельствовал в суде, так? Я уже побеседовал с Адель Бобетт, которая, как ты помнишь, тоже служила у Лафуа. Выкладывай остальное или берегись.

Альфонс Фортен прочел во взгляде серых глаз Ардуина неколебимую твердость и понял, что этот высокий незнакомец, рассматривавший его с пренебрежением, будто какую-то навозную муху, не отпустит его и вовсе не намерен шутить. Он слишком проигрывал в росте и габаритах, чтобы даже думать о каком-то сопротивлении, к тому же опьянение всегда замедляет и движения, и мысли. Немного поколебавшись, мужчина сдался:

– Ну это… хозяин… Гарен Лафуа мне дал на лапу… но я даже не лгал… почти.

– Потому что было возможно соврать наполовину? Рассказывай.

Взгляд Фортена устремился куда-то вдаль к вершинам деревьев. Наконец он вздохнул:

– Надо сказать… по правде говоря, его не любили… то есть, я хочу сказать, что слуги его не любили… его любили не намного больше, чем хозяйку. А уж хозяйку все точно ненавидели.

– «Прыщ на ровном месте», как сказала Адель.

– Настоящий чирей на заднице, вот кто она была! Насколько папаша Гарен был добрым, настолько та… Всем там заправляла. Ну и скверной же она была! Что же там… конечно.

– Я так понимаю, что ее смерть вас не особенно опечалила.

– Вот истинная правда, – согласился Фортен. – Нам всем не особенно хотелось свидетельствовать против дурочки. Она была настоящей идиоткой, но не злой. У этой бестии Мюриетты она была вроде козла отпущения. Вот почему из-за этой карги никто из нас даже и слезинки не пролил.

– Итак, Эванжелина пришла одолжить топорик под тем предлогом, что ей надо отрубить головы карпам?

Фермер опустил голову, и его щеки нависли над небритым подбородком. Он отрицательно замотал головой и наконец произнес:

– Ну… но это ведь мой топорик был там, в зарослях шалфея, а когда дурочку нашли в доме, она сидела возле трупа матушки Лафуа.