Читать книгу "Золото Югры - Владимир Дегтярев"

Глава двадцать третья

Два гвардейца из внутренней стражи Тауэра показали стражнику третьего каземата клочок бумаги с подписью и личной печатью королевы Елизаветы. Стражник потянулся к бумаге и получил тычок рукоятью сабли в лицо. Королевскими бумагами не бросаются.

– Макар Старинофф! – проорал стражник. – Выходи!

Только успели два гвардейца внутренней королевской стражи уволочь Макара «по велению королевы», только большая стрелка больших часов в башне над Темзой прошла пять делений, как в третий каземат с матерными словами ворвался лейтенант личной охраны графа Эссекса.

– Где тут сдохнувший русский? – проорал он.

Ошалевший стражник сунул алебардой в сторону одиноко лежащего тела, завернутого в черную хламиду вроде рясы. Четверо рядовых солдат личной стражи графа даже не стали смотреть на рожу убитого. Замотали тело в черной хламиде веревками, поматерились, что тяжел, подняли и понесли. Несли недолго, до Темзы. Потом привязали к голове мертвого тела мешок с тяжелым камнем, подошли к реке и пустили труп по течению. Попав в течение, черный сверток булькнул и по наклонной ушел под речную воду.

* * *

Макар Старинов, заранее замотавший покойника в ненужную сейчас рясу и оказавшийся одетым в лоцманский китель, в этот момент подъезжал в черной повозке к боковому крыльцу королевского дворца.

Вели его недолго, два этажа да три коридора. Втолкнули в неприметную дверь, откуда запахло черт знает чем – женской прелью и русской мятой, какой перекладывают в сундуках долго хранимую одежу.

– Ваше Величество! Представляю Вам своего племянника – Макара Старинова. Статусом не ниже меня – боярин! Но пострадал за свою доброту.

Глаза Макара наконец привыкли к свечному сиянию. Он увидел крупную женщину и раньше, чем сообразил, кто это, уже стоял на коленях и с русским чувством бил головой об пол. Не забыв подставить под то место, куда бил, ладонь.

– Встань наконец!

Макар вскочил. Королева тихо говорила свои вопросы Осипу Непее, тот переводил:

– Брал деньги от графа Эссекса или от капитана Ричардсона? И какие деньги брал?

– Капитану Ричардсону сам давал деньги, он оказался безденежный. А графа вашего один раз видел, и всё тут. Видел безденежно.

Королева заволновалась, встала с кресла и прошла два раза мимо огромного русского человека. Ложь, когда что-то бренчит в горле лгуна, королева научилась распознавать давно. Но этот парень говорит по-английски так паршиво, будто дрова колет. У него в голосе ничего не прочтешь!

– Какие наши деньги знаешь? – Елизавета кивнула Осипу Непее. Тот тут же высыпал на стол горстку разных монет, даже пару золотых соверенов.

– От! – воскликнул Макар. – Это будет – пенс, а это будет – шиллинг! Дорогая монета. Другие – не видал, не знаю!

– Что за бумаги ты отдал капитану Ричардсону?

Макар снова бухнулся на колени. Но голова его торчала над столом.

– Матушка королевна! Поверь моряку! Ну что могут быть за бумаги…

– Матушка королева! – поправил Непея племянника, но Елизавета отмахнулась.

Макар продолжал отнекиваться:

– Ну что могут быть за бумаги у простого моряка? Деды наши, там где плавали, то рисовали и нам, внукам, отдавали. Записывали, где мель, а где чистая вода! Вот и все бумаги!

Непея как раз собрал со стола старые листы с непонятными кривулями, то ли береговой линии, то ли островной бухты. Да исписанные на старом языке лоции, которые только самый старый дед в поморской деревне разберет. Передал собранные бумаги Елизавете.

– Сколько им цена?

– Само много – полтинник серебром, – ответил Макар. – Да и то под пьяную руку.

Королева не поняла, повернулась к Непее.

– По-вашему будет – два шиллинга, шесть пенсов, – ответил Непея.

– А где тогда двадцать семь тысяч фунтов стерлингов?

– До крови его спрашивай, Ваше Величество, – вздохнул Непея, – не ответит, ибо не знает.

– Сама вижу, что не знает.

Королева дернула за шнурок, ведущий в караульню личной охраны.

Когда на пороге появился капитан королевской гвардии, Елизавета приказала:

– Этот парень пусть пока будет у вас в караульном помещении. Никто, кроме тебя, его видеть не должен! Дай ему бумагу, пусть до утра пишет… что писать – знает. Особенно про графа Эссекса… Когда напишет – выпустишь его подземной галереей к реке… Живым выпустишь, понял?

Караульный увел Макара Старинова.

Непея длинно выдохнул.

Королева внезапно крикнула:

– Что же это царь Иван не может отличить истинных послов от воров? Вроде капитана Ричардсона?

– Может отличить, Ваше Величество. Потому-то я здесь. Хотя должен был сидеть в Туретчине и уговаривать турок не воевать.

– Вот как? А сейчас сидишь у меня и уговариваешь выйти замуж за царя Ивана. Ведь это не сватовство, это политика, Непея, так? Ведь царь твой уже женат! Грешно так-то себя ставить: женатый, а просится в женихи.

Тут Непея второй раз за свою долгую работу посла и переговорщика испытал ни с чем не сравнимое чувство силы собственного слова.

– Не просился бы, матушка королева, наш царь к тебе в женихи, да ему твоя сила нужна. Сила твоего слова, не пушечная сила. Знаешь, поди, окружили нас подлые… люди из пяти стран – и со всех сторон и прут, и прут. Скажи им свое сильное слово, дай нам отдышаться!

Непея не сказал, кто прет. И так ясно – католики. А подсыпать соли под обнаженное гузно католикам – первейшее королевское дело, ибо то гузно есть – политика!

Королева усмехнулась, быстро повернулась к буфету, развела в стороны плечи и даже будто повыше ростом стала!

Хвалить полезно даже королев!

Елизавета помешкала возле буфета, достала графин старой работы. В графине плескалось ирландское виски.

– Мало кто в этом мире понимает силу слова. Твой царь понимает. Хвала ему!

Разлив виски по рюмкам, Елизавета прямо спросила:

– Тебе, Непея, что надо в случае со сватовством? Говори правду. Надо, чтобы я дала согласие на замужество с царем Иваном? Или не дала согласия?

– Мне надобно, Ваше Величество, чтобы Вы весну, лето, да осень потянули с решением. А потом – хоть не выходите замуж на моего царя!

Сказал и махом выпил.

Елизавета так долго и громко хохотала, что ожидавший в потайном будуаре граф Эссекс изматерился на валлийском языке свирепых горцев.

Отсмеявшись, королева спросила, и спросила серьезно:

– А мне за отсрочку с решением – что будет?

Ей так же серьезно ответил Непея: