Читать книгу "Простые смертные - Дэвид Митчелл"

– Да это никак Хьюго Лэм!

Незнакомец был коренастым смуглым мужчиной с темными курчавыми волосами, в рыбацком свитере. Моя фамилия – Lamb[45]– в его устах звучала как «лимб», типично новозеландское произношение; к тому же он был существенно старше меня, пожалуй, за тридцать. Я никак не мог взять в толк, кто бы это мог быть.

– Мы встречались, когда ты еще учился на первом курсе. «Кембриджские снайперы», помнишь? Извини, но таковы отвратительные нравы мужского туалета – запросто помешать человеку заниматься нужным делом. – Свое «дело» он, надо сказать, делал не слишком аккуратно. – Элайджа Д’Арнок, аспирант факультета биохимии, колледж Corpus Christi[46].

В памяти что-то мелькнуло: конечно, как я мог забыть такую редкую фамилию!

– Стрелковый клуб, да? Ты с тех островов, что к востоку от Новой Зеландии?

– Да, верно, с островов Чатем. А знаешь, я ведь именно тебя тогда запомнил, потому что ты действительно просто снайпер, черт возьми. А я по-прежнему живу в гостинице.

Окончательно осознав, что это никак не связано с моим нынешним жилищем, я начал спокойно «заниматься делом».

– Боюсь, ты меня переоцениваешь, – заметил я.

– Да ты что, дружище! Ты мог бы на любых соревнованиях призовые места занимать, серьезно.

– Пожалуй, я размазывал себя слишком тонким слоем; уж больно хотелось составить хорошее резюме.

Он кивнул.

– Жизнь слишком коротка, чтобы заниматься всем, верно?

– Да, вроде того. Ну и… как тебе понравилось учиться у нас в Кембридже?

– Потрясающе. Отличные лаборатории, и наставник[47]у меня классный. Ты ведь экономикой и политикой занимаешься, верно? И, должно быть, уже на последнем курсе?

– Да, как-то быстро время пролетело. А ты все еще стреляешь?

– Религиозно. Я теперь Анахорет.

А интересно, подумал я, слово «анахорет» как-то связано со словом «анкер» или это некий новозеландский «кивиизм»? Или, может, в стрелковом клубе какой-то новый термин появился? В Кембридже полно таких выражений, которые понятны только посвященным, инсайдерам; ими пользуются специально, чтобы держать аутсайдеров вне своего тесного круга.

– Класс, – сказал я, хотя так ничего и не понял. – А на стрельбище я действительно ездил с удовольствием.

– Никогда не поздно начать снова. Стрельба – это как молитва. А когда цивилизация прикроет лавочку окончательно, владение оружием будет цениться куда больше любых университетских степеней. Ну ладно, счастливого Рождества! – Он застегнул молнию на штанах. – До встречи.

* * *

– Ну, Олли, и где же она, эта твоя таинственная женщина? – спросил Пенхалигон.

Олли Куинн нахмурился:

– Она сказала, что будет в половине седьмого.

– Подумаешь, всего-то опаздывает на полтора часа, – успокоил его Чизмен. – Это вовсе не значит, что она решила тебя продинамить с каким-нибудь спортивным гадом, у которого физиономия как у Киану Ривза, мускулатура как у Кинг-Конга, а харизма, как у меня.

– Я ее сегодня вечером должен был домой везти, в Лондон, – сказал Олли. – Она в Гринвиче живет… так что она непременно должна прийти с минуты на минуту…

– Скажи честно, Олли, – продолжал подначивать его Чизмен, – ведь мы же все-таки твои друзья. Это действительно твоя подружка, или ты ее… ну, в общем… придумал?

– Я могу подтвердить, что эта девушка действительно существует, – загадочным тоном произнес Фицсиммонс.

– Да ну? – Я сердито посмотрел на Олли. – И давно этот преступник, делающий добропорядочных мужей рогоносцами, имеет преимущества перед твоим соседом по площадке?

– Это была абсолютно случайная встреча в библиотеке. – Фицсиммонс ссыпал себе в рот остатки жареных орешков. – Я наткнулся на Олли и его даму сердца в секции драмы.

– И, будучи новым, реформированным представителем постфеминистского общества, сколь высоко ты оценил бы королеву Несс? – спросил я у него.

– Она очень даже секси. Я полагаю, тебе, Олли, придется нанимать ей охрану.

– Да пошел ты! – Олли улыбался, как добравшийся до сметаны кот. Вдруг он подскочил и завопил: – Несс! – Мы увидели, что какая-то девушка с трудом пробирается к нам сквозь густой заслон из студенческих тел. – Вот уж действительно: вспомни черта – и он тут как тут! Хорошо, что ты все-таки сюда добралась!

– Ох, прости, пожалуйста, Олли, что я так опоздала! Я ужасно перед тобой виновата! – сказала она, и они чмокнули друг друга в губы. – Этот автобус, наверно, лет восемьсот сюда тащился.

Я ее сразу узнал; вообще-то, однажды я успел неплохо ее познать в самом что ни на есть библейском смысле этого слова. Фамилию я, разумеется, вспомнить не смог, зато кое-что другое в ней помнил очень хорошо. Мы познакомились на одной вечеринке, когда я еще учился на первом курсе, хотя тогда она называла себя Ванесса и частенько материлась. Вроде бы она училась в женском колледже Челтнем[48], а жила в большом доме, который снимала вместе с какими-то девицами, в самом конце этой вонючей Трампингтон-роуд. Мы тогда откупорили бутылку «Шато Латур» семьдесят шестого года, которую она стащила в погребе каких-то своих знакомых еще до той вечеринки. Потом мы несколько раз случайно встречались в городе и издалека кивали друг другу, стараясь проявить вежливость и не делать вид, будто мы друг друга не заметили. Она, безусловно, куда лучше умела управлять людьми, чем Олли, но, даже пытаясь понять, чем все-таки Олли мог ей понравиться, я вспоминал, как меня временно лишили прав за езду в пьяном виде, и я, обиженный, очутился в теплой сухой «Астре» Олли. В любви, как и на войне, все правильно и справедливо, и хотя меня можно считать кем угодно, я, по крайней мере, не лицемер. Тем более что Несс уже меня заметила, и нам даже пятой доли секунды было достаточно, чтобы заключить договор о политике сердечной амнезии.

– Садись на мой стул, – говорил Олли, снимая с нее пальто, как истинный джентльмен, – а я… просто постою перед тобой на коленях. Фиц, вы ведь знакомы? А это Ричард.

– Очарован. – Чизмен обменялся с ней слабым рукопожатием. – Учтите, я человек злой и странноватый, так что сразу отвечайте: вы – Несси-чудовище или Несси-чудо?