Читать книгу "Дочь палача и дьявол из Бамберга - Оливер Петч"

– Барбара, можешь выходить. Представление закончено.

Барбара нерешительно поднялась из-за стены. Она по-прежнему была в шляпе Матео, но теперь под ней угадывалось бледное, напуганное лицо.

– Они… они ушли? – спросила девушка, запинаясь.

Сэр Малькольм смотрел на нее сначала с крайним изумлением, но потом рот его растянулся в широкой улыбке.

– Это наши люди? – спросил он. – Целая труппа, сыгранная одной девушкой из-за стены? – Он низко поклонился. – Клянусь честью, юная леди, если вы разыграли это представление, чтобы я оценил ваши способности, то все прежние претенденты вам и в подметки не годятся.

У Барбары перехватило дыхание.

– Претенденты? – спросила она тихо. – Боюсь, я не понимаю.

Сэр Малькольм оскалился.

– Я по глазам вашим вижу, что актерство у вас в крови. Вы когда-нибудь думали выступать на сцене? Ну? Теперь, когда Матео повзрослел, нам все равно нужен кто-то на женские роли… – Он восторженно охнул. – Вы с Матео прекрасно смотрелись бы в «Ромео и Джульетте». Так красиво еще никто никогда не умирал!

Ноги у Барбары стали вдруг ватными. Она пыталась ответить, но в этот раз голос ей отказал.

– Я… – только и сумела она выдавить. – Матео…

Задыхаясь от восторга, сэр Малькольм шагнул к ней с распростертыми объятиями.

– Mylady, добро пожаловать в мою труппу! Ваш необузданный талант так и просится на сцену. Много я платить, конечно, не смогу, но обещаю, you’ll get the whole world at your feet![15]

* * *

Адельхайд Ринсвизер прислушивалась к воплям из камеры в конце коридора. Они походили на звериный рев, но Адельхайд понимала, что кричал мужчина. Крики то и дело прерывались тихим бормотанием, когда незнакомец принимался задавать вопросы. Разобрать их толком Адельхайд не могла, но знала, как они звучат.

Признавайся, колдун! Кто обучил тебя колдовству?

Кто твои братья и сестры?

Где вы собираетесь? В лесу? На кладбище? На Альтенбурге?

Куда вы отправляетесь в Вальпургиеву ночь?

Как вы изготавливаете напиток, который позволяет вам летать?

Признавайся, колдун, признавайся, признавайся, признавайся…

– Господи, я… я ничего не знаю! – верещал в ответ пленник. – Кто ты такой? Что тебе нужно от меня, дьявол?

Адельхайд сама с удовольствием это узнала бы. Для нее по-прежнему оставалось загадкой, почему этот незнакомец держал здесь именно ее и к чему все эти пытки и допросы в жуткой камере. Он, наверное, был сумасшедшим. Сумасшедшим убийцей. И все они по чистой случайности стали его жертвами. Объяснить это как-нибудь иначе было нельзя.

Или все-таки можно?

Крики молодой женщины оборвались накануне. Была ли она мертва или только искалечена и теперь лежала без сознания? Адельхайд не знала. Но незнакомец, очевидно, нашел себе следующую жертву и снова дал пленнице отсрочку.

Снова раздался истошный крик, и Адельхайд оцепенела. Ей вспомнилось чудище, которое напало на нее в лесу. Шорох в кустах, запах мокрой шерсти… Может, это всего лишь наваждение, плод ее собственных страхов? Что, если сумасшедший и был тем самым чудовищем? Или же, кроме этого безумца, есть еще и существо, послушное его воле?

– Да, клянусь! Я колдун! Да, я целовал дьявола в анус! Да! Да! Да! Что угодно, только прекратите… Пре-е-е-кра-а-а-ти-и-и-те-е-е!!!

Пленник верещал теперь тонким голосом, и Адельхайд чуть не вырвало. Страх мелким зверьком вгрызался во внутренности.

Когда наступит мой черед?

До сих пор незнакомец почему-то щадил ее. Он еще дважды заходил к ней в келью, но в ту ужасную камеру больше не водил. Просто принес новую свечу и молча смотрел на нее сквозь прорези в маске. Адельхайд казалось даже, что его мелко трясет. Потом он резко выбегал, как одержимый, и запирал дверь на засов.

Когда незнакомец несколько часов назад занялся новой жертвой, Адельхайд, к своему ужасу, испытала облегчение. Облегчение – и в то же время чувство вины.

Как хорошо, что не я там страдаю… Господи, прости мне греховные мысли!

Женщина дернула цепь, которой с некоторых пор была прикована к стене. Незнакомец отказался от кожаных ремней и приковал ее к стене, так что она могла теперь встать и даже сделать пару шагов. Боль в руках и ногах немного утихла. Адельхайд двигала и разминала конечности, чтобы разогнать кровь. Сколько ее здесь продержали? Дни и ночи сливались в одну вязкую массу. Но, несмотря ни на что, Адельхайд не сдавалась, только тем и занимаясь в бесконечные часы между приходами незнакомца, что размышляла о бегстве. Она перебрала все возможности и наконец приняла решение.

Быть может, еще есть шанс.

Но для этого следовало дождаться, когда мужчина придет вновь и снимет цепи, чтобы отвести ее в камеру.

Этот шанс, возможно, будет последним.

Адельхайд сделала глубокий вдох, закрыла глаза и попыталась унестись подальше. Туда, где нет места крикам и страхам.

* * *

– Приглашены кожевники и несколько местных рыбаков, потом семейство ткачей, это дальние родственники Катарины, и, ты не поверишь, даже Алоизий, этот нелюдимый батрак с живодерни! Ха, в Шонгау такое ни за что не прошло бы! Но трактирщик из «Лешего», некий Бертольд Лампрехт, плевать хотел на пересуды. Он разрешил дяде Бартоломею отпраздновать свадьбу, пусть и не в большом зале, но все же… У советников и без этого забот сейчас полно.

Куизль молчал, и Магдалена болтала себе без умолку. Они шагали, глотая пыль, вслед за повозкой по широкому дощатому мосту. Рядом семенили Петер и Пауль. День клонился к вечеру. Последние несколько часов палач с дочерью и внуками провел в Тойерштадте, северном пригороде Бамберга, где крестьяне сеяли лук и лакрицу. Оба продукта славились далеко за пределами Бамберга, отчего местных жителей в шутку прозвали лукотопами. Однако местность вокруг монастыря Святого Гангольфа была засажена не только овощами. Всюду росли фруктовые деревья и цветы бесчисленных сортов, большинство из которых, правда, уже отцвели. Дороги здесь были шире, а дома хоть и поменьше городских, но куда приветливее и опрятнее.

Катарина попросила Магдалену помочь с украшением стола. Один только разговор со старой беззубой зеленщицей растянулся для палача на целую вечность. После этого Якоб поддался уговорам и отправился вместе с Магдаленой и внуками в Тойерштадт заказать к следующему воскресенью астр, очитков и безвременников. Теперь Куизль глубоко сожалел об этом решении. Хорошо хоть в Бамберге его никто не знал. В Шонгау палачу до конца жизни пришлось бы терпеть насмешки, если бы он не виселицы чинил, а вдыхал ароматы фиалок.