Читать книгу "Викинги - Патрик Вебер"

— Скирнир, — сказал Роллон, — я никогда не предавал ни кровных уз, ни доверия своего народа. Сейчас я сделаю вид, что поверил тебе, но знай, что ты меня не провел. Я не прощаю тебя, а даю тебе последнюю надежду. В воспоминание наших прежних побед и по слову наших предков, ты свободен. Но берегись, Скирнир: я слежу за тобой.

Рольф повернулся, вышел из камеры и стал подниматься по лестнице. Подозвав стражников, он велел им открыть двери для Скирнира. Герцог поднялся наверх. В какой-то миг неприятное впечатление овладело всем его существом. Он словно повернулся спиной к человеку, готовому всадить ему нож между лопаток.

Книга двадцать первая

Дворцовые прислужницы почтительно склонились, когда Огива вошла в большую залу приемов. Королева прошла мимо них, не глядя, и резко обратилась к сыну, сидевшему на кресле рядом с троном.

— Людовик! — воскликнула она. — Сколько раз я говорила вам, что на кресле принца вы должны сидеть прямо? Не забывайте: придет день, когда оно станет престолом и вы должны будете внушать подданным страх и почтенье. Когда я вижу вас таким разболтанным, мне кажется, передо мной опять ваш отец. Бедный Карл! Будь его воля, он принимал бы иноземных послов в постели, как древние ленивые короли, сыны Меровея.

Властная Огива никогда не стеснялась делать сыну выговор на людях, словно он был простой мальчишка, уличенный в дурном поведении. Людовик уже привык к тому, как мать с ним обращается, но все же испытывал в таких случаях жуткий стыд. Повинуясь матери, принц встал с кресла, но притом нахмурился. Огива же и не смотрела больше на него: она повернулась в другую сторону и велела стражнику, стоявшему у двери в залу:

— Впустите Гарольда!

Огива села на королевский трон своего отца, как всегда делала, принимая посетителей. Она еще раз взглянула на сына, убеждаясь, что он держит себя как подобает. Гарольд вошел и направился к тронам государей. Сначала он дважды поклонился матери, потом сыну.

— Оставьте церемонии, милорд Гарольд, — холодно сказала королева. — Вы привезли нам вести из Нормандии. Как встретил вас наш любезный кум герцог Рольф, известный также как Роллон или Роберт?

— Превосходно, государыня! — с жаром ответил Гарольд. — Говоря по правде, должен сказать, что сперва он колебался.

— Эти дикари никогда не славились скорым соображением, — презрительно проронила Огива.

— Это так, — ответил Гарольд, — но когда я объяснил ему дело, он все же сдался на наши доводы. Взяв слово хранить это в тайне, он даже согласился дать нам своих людей для битвы с войсками узурпатора Рауля.

— А ты уверен в его чистосердечии? — недоверчиво спросила королева.

— Он ждет лишь слова от Вашего Величества, — уверенно ответил Гарольд. — Я сам порукой слову Рольфа Пешехода.

Огива провела рукой по лицу, а затем оно осветилось улыбкой. Она взглянула на сына: тот ждал, как отзовется на весть мать, чтобы и самому вести себя так же.

— Именем сына моего Людовика, четвертого короля этого имени, — объявила наконец Огива, — я весьма благодарю тебя за поручение, которое ты исполнил. Поддержка герцога Нормандии дает нам решительный перевес в борьбе против наших врагов. Ты будешь вознагражден соразмерно твоим заслугам — не сомневайся в этом.

И она опять бросила взгляд на сына Тот понял, чего от него ждут:

— Искренне благодарю вас, милорд Гарольд, — сказал юноша.

Гарольд отдал низкий поклон юному королю, потом королеве. Понимая, что аудиенция закончена, он вышел. Стражник проводил его из залы; служительницы также удалились, оставив Огиву и сына ее вдвоем.

— Наши дела хороши, Людовик! — довольно сказала Огива. — Если мы можем рассчитывать на помощь дикаря Рольфа, то эта собака Рауль долго не продержится. Викинг заплатит нам то, что должен, а когда мы твердо укрепимся на нашем престоле — покажем этим еретикам, кто настоящий хозяин во Франции.

Огива встала и подошла к стене залы, где стояли два скипетра. Она подала их сыну. Тот еще не понимал, куда клонит мать.

— Держи, Людовик! — властно сказала она. — Вообрази, будто ты твердо держишь в руках скипетр Франции. Учись носить его как должно и, главное, с достоинством. Со всем величием, примером которого должен служить французский король.

Юный принц послушался матери, и Огива почувствовала, как мысли ее уносятся далеко от этого дворца — по ту сторону моря. Она горела желанием видеть, как ее сын наденет корону своих предков, желанием забыть неспокойное царствование своего слабого супруга. Людовик IV станет орудием, через которое возродится величие Каролингов, и это станется благодаря силе воли его матери.

Книга двадцать вторая

Два всадника во весь опор скакали по нормандским полям. Солнце только начинало согревать макушки деревьев. Земля в этот час была еще сыра, и лошадиные копыта отпечатывались на ней, не поднимая пыли. Рольф немного сдержал своего коня, чтобы спутник его Олаф к нему подтянулся.

— Что за странная мысль пришла в голову епископу — вызвать меня в этот час в церковь Святого Иакова для исповеди! Обычно мы встречались в капелле замка…

— Но это так, ваша светлость, — ответил Олаф голосом, срывающимся от скачки. — Епископ поручил мне передать, что эта перемена — из-за грабежа церкви в Меане. Храм Святого Иакова известен замечательными реликвиями…

— Тогда все ясно! — смеясь, воскликнул Рольф. — Этот чертов епископ хочет наложить на меня новую епитимью! Ну, если это его успокоит, то он будет доволен мной.

Рольф расхохотался и пришпорил коня. Тут он увидел и очертания небольшой церкви Святого Иакова. Подход к ней охраняла стенка из валунов вокруг всего здания. Церковь, выдержавшая в прежние времена много приступов, и теперь казалась большим укрепленным жилищем, больше похожим на крепость, чем на храм. Невзирая на свои годы, Рольф проворно соскочил с коня и ввел его во двор. Через несколько мгновений то же сделал и Олаф. Герцог Нормандский в превосходном настроении поднялся на крыльцо и крикнул:

— Эй, епископ! Что же вы не встречаете вашего герцога?

Не ожидая ответа, он открыл дверь и вошел в храм. К его удивлению, там было совсем темно. Как будто в одно мгновение ока день сменился ночью. Рольф сделал несколько шагов, пока его глаза привыкли к окружающей темноте. Потом он остановился и снова крикнул:

— Мессир епископ! Куда мне к вам идти?

— Иди к алтарю, Рольф Пешеход, — произнес низкий голос из глубины храма.

Герцог с любопытством подчинился этому повелению. Не убирая руки с рукояти меча, он подошел к престолу и снова встал, ожидая нового приказания. И приказание тотчас последовало:

— Перекрестись перед Господом и подними покров с каменного престола.

Рольф перекрестился, глядя на распятого Христа, чье изображение висело над клиросом. Затем он приподнял богатый покров, украшенный крестом с вышитым золотом орнаментом. Кругом по-прежнему было совсем темно. Рольфу понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что там изображено. Это был не престол, а стела, во всю высоту покрытая выбитым на камне рисунком. Норманн сразу узнал Змея закона, сплошь покрытого священным рунами.