Читать книгу "Коло Жизни. Бесперечь. Том первый - Елена Асеева"

– Стынюшка, – нежно протянула отроковица величание Бога, вкладывая в него всю свою трепетную любовь. – Ты же можешь… Можешь вызнать у своих народов состав снадобья, и сказать мне, чтобы мы могли излечить людей, а после с Ксаем поехать на море. – Бог отрицательно мотнул головой. – Ну, пожалуйста, пожалуйста, – Есислава, спешно протянула к нему руки, и, обхватив, обвила ими его мощную, широкую шею, подавшись вперед и став много ближе к Богу. – Ну, пожалуйста, Стынюшка, а я тебе за это, что-то расскажу… что-то весьма занимательное. Тебе… Только тебе одному… Более ни Ксаю, ни Дажбе, ни Кручу.

Из трех младших Богов лишь один Дажба, порой мог прощупывать безболезненно Есиславу, абы научился тому в жизни Владелины… Порой, так как иногда на данные действия ставился категоричный запрет, видимо, самим Крушецом, выливающийся острой головной болью в девочке. Ни Стыню, ни тем паче Кручу, ни разу, ни удалось прощупать отроковицу, даже в младенчестве. Оно как всегда, когда сие Боги пытались сделать, Еси болезненно вскрикивала, торопливо прикрывала ладонями лицо, и погодя не дозволяла им даже на себя смотреть. Посему старшими Зиждителями было принято решение, не тревожить лучицу, понеже это была явственно ее реакция. Иногда спящую девочку изымая с Земли, прощупывал Небо, по настоянию Першего, а осматривали самого Крушеца бесицы-трясавицы. Изредка, правда, то прощупывание дозволялось Дажбе, также после согласования с Першим. Однако младший Рас выполнял данное поручение не охотно, ко всем своим страхам присовокупляя еще боязнь напугать девочку иль, что еще хуже сделать ей больно.

– И, что ты мне расскажешь? – заинтересованно вопросил Стынь, в делах прощупывания будучи вельми неопытными, ибо не участвовал в соперничестве ни за Дажбу, ни за Круча и потому не имел случая, скажем так, на ком по упражняться.

– Расскажу, если ты мне поведаешь про снадобье, – в голосе отроковицы слышалась увертливость, и, чтобы Стынь не помыслил ее прощупать, она и вовсе прижала лоб к щеке Бога. А миг погодя переместилась с облокотницы на колени Димурга и единожды сместила голову к его груди, уткнувшись лицом в нее, и, втянув в себя аромат ночной прохлады, застыла.

– Ишь ты плутовка какая, – задорно протянул Стынь и легохонько засмеялся так, что самую малость затряслась его полого выпирающая вперед грудь. – И чего ты можешь мне рассказать, да еще такого, чего я не ведаю? – теперь пришла очередь качнуть головой юнице. – Боги не вмешиваются в дела людей, – погодя отметил он. – Поелику человек… человечество в целом самостоятельно делает свой выбор, избирает путь, достигая тех или иных свершений… Люди должны сами ошибаться, поправляться и ступать. Я уже говорил тебе это. Боги помогают на начальном этапе становления человечества, во все остальное не вмешиваются.

– Но я не прошу, чтобы ты вмешивался, – чуть слышно дыхнула Есислава и туго вздохнула, желая той проявленной удрученностью вынудить Стыня ей уступить, потому как такое она проделывала уже не в первый раз. – Прошу, чтобы дал состав снадобья, всего лишь… Я не хочу просить Дажбу или Круча, так как знаю, они не пойдут мне на уступку. Дажба скажет, что очень занят, и не может приходить по каждому моему зову, и вообще ему не интересны дарицы… земляне. А Круч пожмет плечами и отнекается, что он-де без Бога Асила такое не решает. Ты, ты один, Стынюшка, самый замечательный, добрый и всегда отзывающийся на мой зов, меня любишь и можешь мне помочь… – Девочка порывчато поцеловала Бога в материю сакхи. – И тогда.., – добавила просяще она, – тогда я побываю на море. А я так люблю море, волны, песок.

– Ох! хитрющая ты Еси, – в гласе Стыня прозвучала воочию радость, что он стал таким близким днесь не только лучице, но и девочке… Сумев за несколько земных лет создать крепкую связь меж ней и собой. Связь, которая теперь благодаря умению Стыня, знаниям Першего и желаниям Крушеца стала намного крепче, чем меж Есиславой и Дажбой аль Кручем. – Ну, ладно… постараюсь добыть тот рецепт, – дополнил свою радость согласием Димург. – Только ничего не обещаю… Потому как придется пока подождать, – отроковица разком отринув голову от груди Бога, вскинула взор вверх и расстроено зыркнула на него. – Недолго… И, да, коль мне его принесут, пообещай не сказывать никому, что это я тебе его даровал. Скажешь, Боги открыли… Боги, но не уточняй какие.

– Тогда все подумают это Дажба или Круч, – суетливо дыхнула Есинька и несогласно замотала головой. – Ведь Ксай знает, что они ко мне приходят.

– Ничего, пусть так думают, – задумчиво и как показалось юнице с грустью в гласе произнес Стынь, отчего нежданно и вовсе почти кровавым светом блеснул берилл в его бровке.

– Это несправедливо… несправедливо, – возбужденно молвила девочка, и, опершись о ноги Бога коленями, потянулась руками вверх, сызнова обвив его шею и приникнув лбом к устам, тем самым точно даруя возможность побыть подле него именно Крушецу. – Я не могу терпеть не справедливость. Не могу когда славят Небо и Асила и лишь чтят Першего… Это неправильно… неправильно. Почему я должна молчать? Никому не сказывать, что приходишь ты? И всегда помогаешь, чаще иных? Почему?

– Потому как если узнают, что ты общаешься с иной стороной бытия… с темной, как величают нас дарицы, – успокоительно пробасил Стынь, ласково поглаживая девочку по завиткам вьющих волосиков и сказывая сие ей будто в лоб, одновременно с тем целуя своими устами там кожу. – То перестанут признавать в тебе светлое божество, перестанут почитать и любить. И даже Липоксай Ягы не сможет тебя отстоять… И тогда придется тебе уехать из Дари… Ты хочешь уехать из Дари? И жить к примеру в Африкие? – отроковица тягостно вздохнула и медленно опустилась вниз, наново усевшись на колени Бога, тем символизируя свое нежелание покидать Дари. – Я тебе говорил, люди не могут понимать и принимать того, что открыто тебе… Сказывал о том тебе, Еси и Дажба, да? – Юница теперь кивнула. – Значит надо с этим смириться и принимать как есть… иль уезжать в Африкию… – Есислава слегка искривила губы, явственно не желая уезжать в какую-то непонятную Африкию. – А теперь по поводу состава снадобья. Ты согласна на мое условие? – нескрываемо огорченный протяжный выдох свидетельствовал о том, что она согласна, – тогда садись на облокотницу и жди. Мне надобно кой кого вызвать, только не бояться и ничего не сказывать.

Глава двенадцатая

Младший Димург нежно приобняв девочку за стан усадил ее на облокотницу кресла, а сам неспешно сомкнул глаза и недвижно замер. Кажется, на доли времени, окаменела не только кожа Господа, трепещущие под ней сосуды, вены и жилки, но и само золотое сияние, а засим порывисто замерцал в навершие его венца каплеобразный голубой аквамарин, миг спустя синхронно ему принялись переливаться девять красно-фиолетовых рубина поместившихся в концах зубцев, и черные жемчужины в трилистниках. В комнате на малость поплыла тишина… каковая нежданно прервалась окриком Еси и появлением в нескольких шагах от нее престранного существа.

По первому девочка подумала, что это появился в комнате огромный по размеру кот, каковые жили в детинце и ловили мышей. Однако когда существо внезапно поднялось на задние ноги, хотя точнее будет сказать лапы, поняла, что это явно не кот… в целом, как и не человек. Сие, несомненно, было существо, чем– то определенно напоминающее людской род, хотя единожды оно несло в себе коды животных. Потому на несколько плоском туловище сидела (именно сидела, так как не имелось какого-либо перехода) маленькая голова, чем– то схожая с сомкнутым человеческим кулаком, живописующий одним пальцем шиш… и тот самый кукиш составлял ее макушку. Голова, как и туловище, и однозначно лапы, ибо нижние конечности напоминали собачьи лапы и при движение коленные суставы вельми сильно выпирали назад, густо поросло пепельной шерстью, хотя и не больно длинной. На голове тот самый кукиш, заменял существу уши… вернее одно, большое ухо, кончик которого был покрыт тончайшими перепутанными меж собой розовыми волосками, а сами края украшены девятью камушками пестро-коричневой яшмы. У создания определенно имелось лицо. Не сказать, что уродливое, но и нельзя молвить, что приятное, скорей всего смешливое. Понеже вертлявый, длинный и также напоминающий кукиш нос, два продолговатых, не мигающих, точно зернышко пшеницы золотых глазка, без склеры, зрачка, да тончайшие, алые губки, растянутые до средины щек придавали существу дюже потешный вид. Само лицо не было покрыто шерстью, и гладкая кожа на нем имела приятный ореховый цвет. Посему когда существо улыбалось, а данное действо оно, похоже, делало все время, при том растягивая кончики уст до уголков глаз, и в таковой момент покрывая мелкими бороздками морщин лоб, остатки щек, и даже раздвоенный широкой ямкой подбородок, становилось и вовсе забавным. Когда лицо вот так покрывалось морщинками из лба нежданно показывались маленькие загнутые рожки, такие же загнутые… только не рожки, а клыки одновременно выглядывали с под верхней губы. Существо, однозначно, не могло напугать, потому как было создано, чтоб смешить. У него просматривался также длинный на вроде плетки, тонкий кожаный хвост, с кисточкой на конце, а руки точь-в-точь человеческие, имели по дополнительному шестому пальцу, оный подпирал мизинец и был длинным. Также как на лице и хвосте, на руках не имелось ни шерсти, ни даже волоска. Впрочем, удивительное создание было обуто в короткие с загнутыми кверху носами красные сапожки, стан его огибал широкий сыромятный пояс с застежкой в виде двух сомкнутых кругов, усыпанных мельчайшим изумрудом и бирюзой, а на шее висела широкая пальца в три серебряная цепь. Создание было чуть ниже Есиславы, может головы на две. Одначе, смотрелось достаточно крепким, судя по всему, потому как у него при плоскости тела мощно накаченными, мышцастыми значились руки, и плечи, словно шарниры удерживающие туловище.