Читать книгу "Чего хочет женщина - Татьяна Полякова"

Мы стали строить дом и приручать Лома. Костя оказалсяумницей, советам внял и вел себя безукоризненно. Как Лом ни придирался, аничего подозрительного в нем усмотреть не смог, и вскоре уже называл егоКостей, хлопал по плечу и приговаривал:

— Головастый ты мужик…

* * *

В пятницу была презентация по случаю открытия нового банка.Танька с Костей уже отбыли, собирались и мы с Ломом. Я вертелась передзеркалом, муженек подошел сзади, обнял меня и запел:

— Ладушка, до чего ж ты красивая, дух захватывает…Фигурка точеная… — Он рукой залез под подол и ухитрился смять платье. —Давай наплюем на эту презентацию и дома останемся. Чего мы там не видели?

Отказывать Лому не хотелось, но на этот раз я проявилатвердость:

— Потерпишь пару часов. Хочу взглянуть на этих умникови прикинуть: кто там чего стоит.

Умники особого впечатления не произвели. На следующий день кнам приехали Танька с Костей и стали натаскивать Лома. Он капризничал и злился,а мы изрядно помучились. Однако через пару недель муженек вошел во вкус,возвращался с сияющими глазами и заявлял с порога:

— Ладуль, ты сейчас со смеху умрешь…

Со смеху я не умирала, но за мужа радовалась. Работать с нимстало легко и приятно. Память у Лома железная, не хуже его кулаков, и хотьмозгами его бог немного обидел, зато хитростью и звериным чутьем снабдил в избытке,а о том, что карманы ближних следовало время от времени основательно очищать,Лому напоминать не приходилось. Костя умело его инструктировал, а Ломик былспособен запомнить текст объемом в пять страниц и на следующий деньвоспроизвести его дословно. Очень скоро ребята в банке поняли, что заполучили.Но русский человек, как известно, задним умом крепок.

Поздней осенью, после одного примечательного разговора сглазу на глаз в кабинете за дубовыми дверями, в котором Лом, к удивлению своегособеседника, продемонстрировал недюжинный ум, а не только звериную повадку, унас в гостях появились двое мужчин. Правда, на гостей они были похожи мало, таккак выглядели испуганными, нервными и неприлично суетливыми. С обоими явстречалась лишь однажды, на презентации, и поэтому позволила себе, открывдверь, выказать легкое недоумение.

— Здравствуйте, — пропела я с улыбкой, глядяпопеременно то на одного, то на другого.

Один из мужчин был среднего роста, худой и бледный, ранняялысина и борода клинышком, фамилия его была Перезвонов. Лом сразу же прозвалего Звонком за неуемную тягу к красноречию. Второй — высокий, крепкий и вотличие от товарища говорил мало и по делу, чему, надо полагать, способствовалаего фамилия: Молчанов. Сейчас он держал в руках черную папку, по некоторымпричинам очень меня интересовавшую.

— Здравствуйте, — ответили они мне и улыбнулись,хотя было заметно, что им не до улыбок. — Геннадий Викторович дома?

— Дома, проходите, пожалуйста.

Они вошли. В прихожей появился Лом. Так как визит ожидался,муженек бродил по квартире в костюме, застегнутом на все пуговицы, и выглядел,как всегда, сокрушительно, правда, на особый, бандитский, манер, точно назловсем моим попыткам придать ему вид добропорядочного гражданина.

— Вот сюда, пожалуйста, — сказала я, указываярукой на дверь гостиной, а Лом головой мотнул:

— Пошли, ребятки.

Я закрыла за ними дверь и прошла в соседнюю комнату. Здесьнапротив друг друга молча сидели Костя и Танька. При моем появлении подружкавскинула голову и спросила:

— Лом справится?

— Еще бы.

Костя поднялся с кресла, подошел к окну и сказал тихо:

— Черт, волнуюсь, как на выпускном экзамене.

— Не стоит, — успокоила его я. — Всенормально и даже лучше. Генка понял, чего от него хотят, а когда он случайночто-то понимает, ему цены нет.

Мы настроились на долгое ожидание, но разговор занял неболее получаса. Гости молча оделись в прихожей, потом хлопнула входная дверь, амы покинули комнату. Лом сидел в кресле и ухмылялся.

— Что, Геночка? — спросила я, устраиваясь на егоколенях.

— Порядок, — кивнул он и поцеловал меня.

На столе лежала та самая кожаная папка. Костя сел, придвинулее к себе и стал внимательно изучать содержимое. Танька пританцовывала рядом ивсе норовила заглянуть ему в глаза. Наконец Костя поднял голову, посмотрел нанас по очереди и сказал:

— Молчанову сейчас самое время умереть.

Лом уставился на меня, а я едва заметно кивнула.

* * *

Я жарила мужу котлеты, Танька вертелась рядом, залезаяруками то в один салат, то в другой.

— Молчанова-то с попом хоронят, — минут через пятьзаявила она. — С понятием люди…

— Сейчас модно, — пожала я плечами.

— Отпевание сегодня в час. — Танька задумалась,глядя на люстру. — Человек он в городе уважаемый… был. И меня, кстати,приглашали…

— Сошлись на занятость, отправь вдове соболезнования,покойнику венок…

— Да нет, я бы сходила… отдала то есть последний долг…и вообще, послушала, как поют.

— Помешательство какое-то, — разозлилась я.

— И вовсе не помешательство… В душе-то так чистоделается, и плакать хочется.

— Что ж, — вздохнула я, — сходи поплачь.

Танька взглянула на часы и ходко затрусила к двери.

Однажды вечером Лом вернулся в сильной задумчивости, бродилпо квартире и все на меня поглядывал. Где-то часа через полтора не выдержал исказал:

— Ладуль, мне с тобой поговорить надо…

Разговор вышел бурным, и я впервые накричала на муженька, апод конец заявила:

— Ломик, с наркотой связываться не смей.

Традиционно этим промыслом в нашем городе занималисьнехристи. С ними мы уживались по принципу: у вас своя свадьба, у нас своя…Откуда теперь ветром надуло, понять несложно: еще в прошлые времена ЛешкаМоисеев, давний Ломов дружок, мутил воду и пел о бешеных деньгах.

— А чего от добра отказываться? — разозлилсяЛом. — Дело верное, отлаженное, а нехристей мы в бараний рог свернем,нечего им у нас хозяйничать.

Убрав из голоса командные нотки, я запела жалостливее.

— Я покойному Аркаше всегда говорила, не суйся. У насдела, слава богу, идут неплохо, а от добра добра только дураки ищут.