Читать книгу "Час расплаты - Тэми Хоуг"

Последние четыре года Лорен Лоутон только и делала, что боролась за свою дочь, стараясь при этом не сломаться, не выпустить наружу ту темную энергию, которая порождает насилие. Она превратилась в бойца, не позволяющего себе выглядеть хоть в чем-то уязвимым.

Анна знала, что в основе всего этого лежит страх. Лорен боится, что, если даст слабину, это будет означать полный крах для нее же самой. Сила, которая поддерживает ее каждый день, позволяя выжить в личном аду, исчезнет — и что тогда? Что с ней случится? Как она сможет жить после этого? Как ей удастся оставаться опорой для младшей дочери?

— В любом случае вы нуждаетесь в подруге, которая вам поможет, — продолжала тем временем Анна. — Никого более подходящего вам не удастся найти.

Лорен вымученно улыбнулась. Она кивнула, хотя по-прежнему продолжала избегать взгляда Анны.

— Спасибо, — едва слышно прошептала женщина.

Анна подозревала, что, несмотря на стену, которую Лия возвела вокруг себя, в глубине души она чувствует то же, что и ее мать, — страх, горе, вину и неуверенность в себе. Психологу хотелось быстрее заняться Лорен, но женщина выглядела настолько измученной, что Анна решила быть с ней предельно осторожной.

— Это предложение относится и к Лии. Вы обе находитесь в одной лодке. То, что случилось с вами, случилось и с ней. Вы обе должны чувствовать одно и то же. Поделиться друг с другом своими чувствами вы не можете, поэтому вам нужен кто-то третий, которому вы готовы будете доверить свои чувства. Вам обеим необходимо найти место, где бы вы смогли выпустить пар и почувствовать облегчение.

Анна видела, что у Лорен взыграли материнские инстинкты.

— Вы говорили, что вечер прошел спокойно. Или вы что-нибудь скрыли от меня?

— Ничего, — ответила Анна, мысленно ругая себя за несдержанность.

— Она что-нибудь говорила?

— Ничего особенного. Просто я хорошо знаю девочек ее возраста. Все они делятся на две категории. Одни разыгрывают из себя истеричных звезд «мыльных опер», другие, напротив, боятся показать окружающим свои подлинные чувства. Лия относится ко второй категории. Скрываемые ею эмоции могут оказаться поистине чудовищно сильными. Они постепенно накапливаются, что может повлечь за собой далеко идущие последствия.

О возможных опасностях, поджидающих Лию, Анна предпочла умолчать. Психолог не сказала, что девочки, настолько скованные, насколько скованной выглядела Лия, имеют склонность к саморазрушению, которое может принимать различные формы, начиная от алкоголизма и нарушения режима питания и заканчивая членовредительством и самоубийством. Явных признаков расстройства Анна не заметила, но за невозмутимым лицом Лии могло скрываться все что угодно. И ее мать следовало об этом предупредить.

— Я понимаю, что до образцовой матери мне далеко… — начала Лорен.

— Я не об этом. Я уверена, что вы — хорошая мать. В противном случае из Лии не выросла бы такая милая девушка. Я уверена, что вы очень любите свою дочь. Просто… когда один слепой пытается вести другого слепого, они неизбежно будут натыкаться на стены. Лучше уж довериться в таком случае зрячему.

Анна замолчала, надеясь, что не переборщила.

Взяв маффин из стоявшей на кофейном столике корзинки, психолог, словно мячик, бросила его Лорен, желая тем самым отвлечь собеседницу от мучавших ее мыслей.

— Я не выпущу вас отсюда, пока вы не съедите его.

Лорен посмотрела на маффин так, словно ей стоило опасаться этого кекса, но послушно отломила от него маленький кусочек и положила себе в рот.

— А вы как провели вечер? — осведомилась Анна. — Я надеюсь, вам удалось немножко расслабиться, понежиться в ванне, почитать книгу и выпить бокал хорошего вина? Я бы с радостью так проводила время, но, будучи матерью ходунка, я могу себе это позволить лишь только в том случае, если переложу свои обязанности на чужие плечи.

— Да… все просто замечательно, — произнесла Лорен, не сводя взгляда с маффина.

«Лжет, — подумала Анна. — Интересно, ищет ли она выход из той депрессии и бессонницы, в которых пребывает, или махнула на себя рукой?» Анне больно было видеть таких вот измученных самоистязаниями женщин, как Лорен Лоутон. Если она и откажется от помощи Анны, то по крайней мере современная наука вполне в состоянии ей помочь.

— На следующей неделе, — сказала Анна, — вы и ваша дочь приедете к нам на ужин. Отказа я не приму. Даже не пытайтесь искать отговорку. Помните: я всегда могу позвонить шерифу, и вас доставят ко мне в полицейской машине.

Последняя фраза прозвучала вполне непринужденно.

Лорен не казалась особенно убежденной в правоте собеседницы, но Анна твердо решила стать ей подругой независимо от того, хочет она этого или нет. Психолог верила, что от этого, возможно, зависят две человеческие жизни.

25

Роланд Балленкоа и впрямь не мог жить без электричества.

Он снимал дом № 537 по бульвару Коронадо.

Мендес повесил трубку и откинулся на спинку стула. Он чувствовал себя человеком, который только что обнаружил в собственном доме под диванной подушкой длинную толстую ядовитую змею. Хищник прокрался в его город и затаился, найдя себе подходящую нору. Если бы не Лорен Лоутон, этот Балленкоа мог бы сколько угодно спокойно жить в Оук-Кнолле, метя свою территорию и занимаясь своими грязными делами…

Мендес поднялся со стула и накинул на плечи пиджак. Хикс бросил на напарника вопросительный взгляд.

— Я нашел, где он живет, — коротко сказал ему Мендес.

— И где же?

— Дом № 537 по Коронадо. Богатые охотничьи угодья. Три квартала от средней школы — с одной стороны. Семь кварталов от Мак-Астерского колледжа — с другой. Весь год напролет, и в холод, и в зной полным-полно студентов, которые устраивают утренние пробежки.

До его собственного дома было не более полумили. Мендес неплохо знал эту часть города. Он и сам бегал по этим улицам по утрам.

— Ну, мужик, — пробурчал Хикс, тоже поднимаясь со стула. — Это все равно что включить посреди ночи свет в кухне и увидеть на полу крысу.

— Вот только в нашем случае мы не можем пристрелить крысу и прикрыть половичком дырку в полу, — сказал Мендес, когда они уже направились в сторону бокового выхода, из которого проще всего было попасть на автостоянку.

Мендес сел за руль. Чувствовал он себя ужасно рассерженным. Его переполняло желание защитить свой город и, разумеется, эту несчастную женщину, Лорен Лоутон. Никаких романтических мыслей. Просто он чувствовал себя в ответе за нее, как и за любого человека, который бы обратился к нему за помощью.

Мендес вполне серьезно относился к данной им клятве «служить и защищать», быть может, чуть серьезнее, когда речь шла о женщинах, но таково уж положение вещей. Этому его учили в семье. Этому его учили в военно-морском флоте. Мужчина должен защищать женщин.