Читать книгу "Молчание Дневной Красавицы - Филипп Клодель"

Я не раздумывал. Это само пришло. Я взял большую подушку, накрыл ею его лицо. И ждал. Долго. Он не двигался. Выражаясь языком тех, кто нас здесь судит, это даже нельзя назвать умышленным убийством. Я сделал то единственное, что мог сделать. Потом я снял подушку и заплакал. Я плакал, думая о тебе, а не о нем.

Затем я пошел за доктором, Ипполитом Люси, чтобы сказать ему, что ребенок не дышит. Когда мы вернулись, у ребенка лежавшего на кровати, было все то же лицо невинного спящего, спокойное и чудовищное.

Доктор раздел его. Приложил щеку к его закрытому рту. Послушал сердце, которое уже не билось. Он ничего не сказал. Закрыл свой чемоданчик и повернулся ко мне. Мы долго смотрели друг на друга. Он знал. И я знал, что он знает, но он ничего не сказал. Молча ушел, оставив меня одного с маленьким телом.

Я похоронил ребенка рядом с тобой. Остран говорил, что новорожденные исчезают в земле, как запах в дуновении ветра, прежде чем успеешь его заметить. Он сказал это, не имея в виду ничего плохого. Его это изумляло.

Я не написал на могиле никакого имени.

Самое ужасное, что даже сегодня я не раскаиваюсь и снова сделал бы то же без всякого потрясения, как и тогда. Я не горжусь этим. Но и не стыжусь. Не горе заставило меня сделать это, а пустота. Пустота, в которой я оказался и где хотел остаться один. Он был бы несчастен, если бы жил и рос рядом со мной, ведь для меня жизнь превратилась в пустоту, пропитанную одним вопросом, бездонную черную пропасть, по краю которой я кружил, разговаривая с тобой, и все мои слова были стеной, за которую я пытался ухватиться.

Вчера я прошелся по Воровскому мосту. Помнишь? Сколько нам было лет? Немножко меньше двадцати? На тебе было платье цвета красной смородины. У меня все сжималось внутри. Мы стояли на мосту и смотрели на реку. Поток, говорила ты, течет, как наша жизнь, смотри, как далеко он уходит, смотри, как он прекрасен, среди водяных лилий и длинноволосых водорослей, между глинистых берегов. Я не осмеливался обнять тебя за талию. Все мои внутренности узлом завязались, я дышал с трудом. Ты смотрела вдаль. А я смотрел на твой затылок. Я вдыхал исходивший от тебя аромат гелиотропа, река пахла свежестью и скошенной травой. Неожиданно для меня ты повернулась, улыбнулась и поцеловала меня. Это было в первый раз. Вода бежала под мостом. Мир сверкал, как в прекраснейшее воскресенье. Время остановилось.

Я долго простоял вчера на Воровском мосту. Река все та же. До сих пор остались водяные лилии, водоросли с длинными волосами и глинистые берега. Тот же запах свежести и скошенной травы, но другого запаха уже не было.

Ко мне подошел ребенок. Светлоглазый мальчик. Он спросил меня: «Ты на рыб смотришь?» И продолжил, немного разочарованно: «Их там полно, но мы их никогда не видим». Я не ответил. Есть столько вещей, которых мы никогда не видим. Мы вместе постояли какое-то время, слушая рулады лягушек и плеск водоворотов. Он и я. Начало и конец. Я ушел. Мальчик сначала шел за мной, а потом куда-то свернул.

Сегодня кончилось все. Я исчерпал свое время, и пустота меня больше не пугает. Ты, может быть, думаешь, что я тоже мерзавец, что я не лучше других. Ты права. Конечно, ты права. Прости меня за все, что я сделал, и, главное, за то, чего я не сделал.

Надеюсь, скоро ты сможешь судить меня лицом к лицу. Я внезапно стал надеяться на то, что существует Бог со всем своим барахлом и вздором, которым нам набивали головы, когда мы были маленькими. Если это так, то тебе будет трудно узнать меня. Ты покинула молодого человека, а встретишь почти старика, изношенного и израненного. Ты-то, я знаю, не изменилась. Это свойство мертвых.

Только что я снял с гвоздя карабин Гашентара. Я разобрал его, смазал, почистил, опять собрал, зарядил. Я знал, что сегодня моя история закончится. Теперь карабин рядом со мной. На улице светлая и легкая погода. Сегодня понедельник. Утро. Ну вот. Больше сказать нечего. Я все сказал, во всем исповедался. Время пришло.

Теперь я могу к тебе присоединиться.