Читать книгу "Третья мировая сетевая война - Валерий Коровин"

Технология сетевого экономического захвата государств в «теории Перкинса»

Сложившийся во второй половине XX столетия ядерный паритет заставил военных стратегов Запада, и в первую очередь США, стремящихся к экспансии, начать разработку новых, неявных форм «захвата территорий» и установления на них своего влияния. При этом избегая возникновения предпосылок к использованию военной силы, дабы не спровоцировать глобальный ядерный конфликт или в случае локальных конфликтов избежать обвинений в военной агрессии и экспансионистской политике, что могло бы разрушить «гуманный» образ США. Именно «ядерный тупик» открыл новую страницу в развитии военного искусства. Когда обычная, явная, горячая война стала неприемлемой, ей на смену пришла новая форма войны — неявная, холодная, проявившаяся в «конфликтах низкой интенсивности» и «тайных операциях»[58].

Изначально этот сегмент изысканий получил название «стратегия непрямых действий» и был подробно разобран в уже упомянутой здесь неоднократно работе Бэзила Лиддела Гарта, исследования которого в дальнейшем легли в основу концепции сетевых войн. Суть стратегии сетевых войн, как мы уже знаем, в использовании социальных сетей — сообществ или общественных структур, как гуманитарных, так и политических, в том числе элитных групп, находящихся у власти. Сетевые основы этой стратегии были заложены социологами ещё в конце 70-х, в частности американским социологом Алвином Гоулднером, утверждавшим, что социальная теория в скрытом виде часто выступает теорией политики[59]. «Теория сетевых войн пришла на смену концепции ядерного сдерживания. Сетевая война ведётся не государствами и не блоками, а глобальными институционализированными структурами. Различные сетевые структуры (массмедиа, транснациональные корпорации, религиозные организации, НПО, политические элиты, спецслужбы) интегрируются в общую, гибкую и разнородную сеть»[60].

«Сетевой принцип даёт возможность отнимать суверенитет и политическую независимость у целых государств и народов. Их превращают в жестоко контролируемые механизмы и делают частью плана прямого планетарного контроля, мирового господства нового типа, в котором управлению подлежат не отдельные субъекты, а их содержание, их мотивации, действия и намерения. Это проект глобальной манипуляции и тотального контроля в мировом масштабе. И сегодня он активно применяется Соединёнными Штатами Америки»[61].

Уже с начала 70-х годов американские стратегии начали реализовывать проекты отторжения тех или иных государств в свою пользу, уводя их из-под влияния социалистического блока, возглавляемого СССР. Для этого решено было использовать главное преимущество США — экономическое превосходство над советским лагерем. Деньги, а также «экономическое развитие», рост ВНП стали главными приманками, на которые США начали ловить в первую очередь элиты слаборазвитых государств так называемого третьего мира, либо симпатизирующих СССР, либо придерживающихся нейтрального статуса, входя в движение неприсоединения. Именно тогда было решено начать применять сетевые стратегии непрямых действий, используя экономические рычаги, заманивать государства в долговую ловушку и ставить затем политические условия, требующие лояльности к США.

«Теперь мы действуем умело; мы выучили уроки истории. Сегодня мы не держим в руках меч. Мы не носим латы или одежду, которая выделяла бы нас» — это слова из книги американца Джона Перкинса «Исповедь экономического убийцы»[62], в которой данная технология экономического захвата государств без использования обычных вооружений описана довольно подробно.

В своей работе Перкинс, лично участвовавший в подобных операциях, описывает добытые в ходе эмпирического исследования факты, которые мы попытаемся теоретически обобщить и выстроить на их основе теорию сетевого экономического захвата государств, условно обозначив её как теорию Перкинса. В его описании объектом социальных процессов при захвате государств становятся элиты, то есть конкретные живые люди, обладающие высоким социальным статусом и играющие ведущую роль в процессе «передачи» государства под американский контроль. Именно на взаимодействии с элитными социальными группами выстраивались сети американского контроля. При этом сам Перкинс в своём исследовании использует социологический метод непосредственного включённого наблюдения, анализируя ситуацию на основе личного участия в описываемых процессах и суммируя полученные данные в собственных выводах. Эта возможность открылась для него как для ведущего сотрудника одной из сотен консалтинговых компаний, которая, как он сам утверждает, в интересах американского правительства и разведки манипулировала глобальной экономикой.

В своей работе Джон Перкинс подробно описывает технологию, по которой американские корпорации подводят к банкротству или полной зависимости целые страны. Также он указывает на то, что ему с самого начала объяснили, что «он работает в интересах американской безопасности». Конечный результат деятельности заключается «в подталкивании лидеров разных стран мира к тому, чтобы они становились частью широкой сети по продвижению интересов США»[63].

С точки зрения социологии в основе создания социальной сети лежит понятие социального явления — когда отдельное, в нашем случае не случайное, но спровоцированное заинтересованной стороной взаимодействие между представителями элиты того или иного государства с представителем той или иной консалтинговой компании, а по сути — представителем американского государства, создаёт социальный процесс, то есть серию таких явлений, связанных между собой структурными или причинными (функциональными) зависимостями[64].

Контакты представителей элиты того или иного государства с представителем частной «независимой» компании на первом этапе заканчивались совершенно безобидно и выражались в приятном общении, максимум в недорогих подарках. В основном возникновение подобных социальных явлений провоцировалось на посольских приёмах. В этой связи Перкинс высоко оценивает роль американских посольств: «Основная цель, с которой мы расставляем посольства во всём мире, — обслуживать наши собственные интересы, которые в течение последней половины XX века предполагали превращение американской республики в глобальную империю»[65].