Читать книгу "Пленник - Кэрин Монк"

– Пожалуйста, уйдите! – громко сказала она. – Я сейчас очень занята и…

– Женевьева, мне нужно с вами поговорить, – послышался из-за двери голос Хейдона.

Женевьева тихонько вздохнула. Она не хотела видеть Хейдона. Она сейчас никого не хотела видеть. Как они этого не понимают? Весь день Юнис, Дорин и Оливер то и дело стучали в дверь и уговаривали ее спуститься вниз, чтобы поесть. Но она не хотела есть, не смогла проглотить ни кусочка – ведь ее бедная Шарлотта до сих пор сидела в сырой и холодной камере. Снова вздохнув, Женевьева прокричала:

– Уйдите, пожалуйста!

– Боюсь, я не могу этого сделать, – ответил Хейдон. – Откройте дверь.

– Я плохо себя чувствую. Оставьте меня в покое.

Прошло несколько секунд, и дверь начала медленно отворяться.

Женевьева нахмурилась и повернулась к двери; она решила, что надо как следует отчитать лорда Редмонда. Как он смеет врываться к ней, когда она просит оставить ее в одиночестве?!

В следующее мгновение она увидела стоявшую в дверях Шарлотту. Девочка робко улыбалась, как будто не была уверена, что Женевьева будет рада ее видеть.

Из горла Женевьевы вырвался пронзительный вопль, и она, вскочив из-за стола, бросилась к Шарлотте. Крепко обнимая девочку, она покрывала поцелуями ее щеки, лоб, волосы.

– Ах, моя дорогая… – шептала Женевьева.

Тут в комнату с визгом и хохотом вбежали Аннабелл, Грейс и Саймон.

– Сюрприз, сюрприз! – кричали дети. – Вот видите, как все устроилось?! Мы же говорили, что Шарлотта вернется, и она вернулась! Женевьева, почему вы все еще плачете?

– Плачу потому, что… – Женевьева уткнулась лицом в волосы Шарлотты и разрыдалась.

Дети молча смотрели на нее и в недоумении переглядывались. Они не понимали, почему Женевьева плачет, когда надо радоваться. Только Шарлотта думала иначе, потому что тоже вдруг заплакала.

– Пойдемте, цыплятки, пойдемте, – сказала Юнис, утирая слезы подолом фартука. – Пусть мисс Женевьева и Шарлотта побудут вдвоем.

Дорин громко высморкалась и объявила:

– На кухне найдутся горячие плюшки.

– По-моему, им прогуляться не помешает, – пробормотал Оливер.

– Нет-нет. – Женевьева покачала головой. – Я хочу, чтобы они были со мной. – Она раскинула руки, словно приглашая всех детей в свои объятия.

Дети тотчас же окружили Женевьеву, и она каждого обняла и поцеловала. Осмотревшись, она вдруг поняла, что среди ее воспитанников нет Джека, и ей стало немного грустно.

За окнами уже давно стемнело, когда Женевьева со свечой в руке поднималась по узкой деревянной лестнице. Дети мирно спали в своих кроватях, Оливер, Юнис и Дорин – тоже, а вот Хейдон… Она остановилась перед его дверью и прислушалась. В комнате было тихо, но она не знала, радоваться этому или нет. Если он спит, придется потихоньку вернуться к себе и поговорить с ним в другой раз. А если все-таки не спит?..

Собравшись с духом, Женевьева подняла руку, чтобы постучать, и в тот же миг дверь отворилась. Перед ней стоял Хейдон; он был без рубахи, а на бедрах – плед. В неровном свете свечи его мускулистые руки, плечи и грудь казались творением великого скульптора. Он пристально смотрел на нее, и у него был такой вид, будто он ждал ее, будто знал, что она придет.

Женевьева вдруг почувствовала, что ей хочется уйти, но тотчас же взяла себя в руки. Поправив шаль на плечах, она вошла в комнату и поставила свечу на столик возле узкой кровати.

В углу стоял шкаф с неплотно прикрытой дверцей. Дорин много раз просила Оливера его починить, он отвечал, что это возможно, но у него никогда не находилось времени. В шкафу висели прекрасно отглаженные рубашки и брюки, очевидно, Юнис и Дорин позаботились о том, чтобы приодеть Хейдона.

В другом углу находился умывальник, который не мешало бы покрасить. На умывальнике стоял облупленный тазик, а в тазике – кувшин с грубо намалеванной розой. Когда в комнате жила Дорин, все здесь казалось чистеньким и веселым, но когда тут поселился Хейдон, комната вдруг оказалась запущенной и неуютной. Маркиз Редмонд, разумеется, привык к простору и роскоши, а у нее он спит в комнате служанки, где нет даже стула. «К тому же здесь ужасно холодно», – подумала Женевьева и поежилась.

– Вот, возьмите. – Хейдон сдернул с кровати второй плед. – Вы дрожите, вам холодно…

Когда он накинул плед ей на плечи, у Женевьевы перехватило дыхание. От пледа исходил запах Хейдона и еще хранил тепло его тела. Вероятно, до ее прихода Хейдон лежал под ним совершенно голый. Почувствовать на плечах его тепло – как это интимно и как приятно… Но все же ей следовало держаться подальше от этого мужчины, поэтому Женевьева отошла в дальний конец комнатки. Но и здесь она не почувствовала себя защищенной.

Защищенной от него или от самой себя? На этот вопрос она не смогла ответить.

Хейдон не знал, зачем Женевьеве понадобилось приходить к нему среди ночи, однако он понимал, что ее что-то тревожило. Конечно, она настрадалась в последние несколько дней, и даже после того как Шарлотта вернулась, она по-прежнему нервничала. Хейдон твердо решил, что будет держаться от нее подальше, но сейчас, когда она пришла к нему… Он представил, как она лежит под ним, как извивается и стонет от его ласк и поцелуев… Хейдону ужасно хотелось сорвать с нее плед, шаль и ночную рубашку, повалить ее на кровать и овладеть ею. С каждым мгновением его все сильнее влекло к Женевьеве, и он ненавидел себя за это.

– До сих пор еще никто не пытался мне помочь, – пробормотала Женевьева. – Вы первый пришли мне на выручку.

Хейдон молчал, а она продолжала:

– Больше восьми лет мне приходилось бороться в одиночку. Бороться за то, чтобы содержать дом, чтобы накормить детей и одеть их, и повсюду… Повсюду меня поджидали неприятности.

Хейдон кивнул, он прекрасно понимал, как трудно приходилось этой мужественной женщине постоянно сталкиваться с презрением и осуждением окружающих.

– Я думаю, большинство горожан мечтает о том, чтобы я потерпела неудачу. Более того, многие убеждены, что я непременно проиграю. Люди с восторгом повторяют, что мои дети низкого происхождения, что они греховны по своей натуре. Вот почему они так охотно отправили Шарлотту обратно в тюрьму. Все считали, что она того заслуживает. Большинство жителей Инверари уверены, что ей пойдет на пользу, если ее запрут в тюрьму вместе с другими, столь же «испорченными», как она. Но вы в это не поверили.

Она посмотрела на него так, как будто видела в первый раз.

– Хейдон, ведь вас могли арестовать. Вас мог узнать начальник тюрьмы, или надзиратель Симс, или какой-нибудь клерк в суде. Вас бы затащили обратно в тюрьму и повесили бы.

Она смотрела на него все так же пристально, словно пыталась понять, что он за человек. Хейдон по-прежнему молчал, и она тихо прошептала: