Читать книгу "Танцор января - Майкл Фрэнсис Флинн"

— К тому времени, когда я вывезу Танцора с Цинтии, от него здесь едва ли будет прок. Кроме того, — тихо добавил он, — есть и другие миры, в которых нужно восстановить законные правительства.

Подобные миры есть всегда. Хью промолчал, в словах не было необходимости. С самого начало было ошибкой доверять Фудиру. О’Кэрролл ничего не ждал от столь сомнительного плана, поэтому и не чувствовал себя преданным.

— Налетчики забрали не все, — заметил Хью, указав на венок.

Фудир, стоявший с опущенной головой, поднял глаза и моргнул.

— Да, я заметил. Это Уроборос — точнее, его копия. Полагаю, оторвать его от стены оказалось слишком сложно, хотя попытки были. Остались следы от лазеров и пил. Значит, не стоил он того, чтобы его забирать. Слушай, если хочешь отправиться со мной на Хадрамоо, я буду тебе рад.

Приглашение застало Хью врасплох, и он удивленно вскинул голову.

— С чего это?

Фудир пожал плечами.

— Это дикое местечко, а культурная компания мне не помешает.

ОН КРАК

Арфистка грозно бьет по струнам, и посетители бара Иеговы поют и орут им в лад. Она покинула стол человека со шрамами и вновь села в углу. Кулаки грохочут по столам, голоса сливаются в громогласный хор. Арфистка останавливается, и голоса недовольно вскипают. Еще раз! Всего разок! Бармен смотрит с одобрением. Другое дело! Гянтрэй! Что-то славное и грозное для поднятия духа!

Но она решает усмирить их сунтрэем, подобно тому как грум должен остудить взмыленную после бега лошадь. Мирные звуки успокаивают напряженные нервы, безмятежная мелодия дарует тихую радость. Бармен продолжает благосклонно взирать, поэтому арфистка на ходу импровизирует переходный мотив из голтрэя просто ради того, чтобы легким росчерком потери и опустошения стереть улыбку с его лица. Бармен улавливает шутку и усмехается ей. Они понимают друг друга. Арфистка заканчивает выступление залихватским маршем, и вновь завсегдатаи бара отвечают ей топотом ног. Но это уже игра на бис, и, когда она, успокоив их, встает со стула, они отпускают ее.

Человек со шрамами ждет арфистку в своей нише с улыбкой, на которую, как ей казалось, его лицо неспособно.

— Ты знаешь, как с ними обходиться, дорогая, — уважительно говорит он. — Полагаю, в тебе есть нечто от Танцора. Ты повелеваешь, и они повинуются. Ради этого ты играешь? Ради ощущения власти?

— Ты путаешь следствие с намерением. Благодаря своему дару я могу держать их сердца в руках, но играю я не для того, чтобы играть с сердцами.

— Надеюсь, что нет, — говорит человек со шрамами. — Руки оставляют шрамы.

Арфистка оборачивается и машет бармену.

— Я сыграю еще раз, прежде чем уйти.

— Да. Сложно положить скипетр. — Мужчина со шрамами улыбается, словно от одной ему известной шутки: его губы растягиваются, а глаза закатываются.

Арфистка вдруг понимает, что в молодости ее собеседник, вероятно, был красивым, прежде чем случилось то, что случилось, и что в этом мрачном старике когда-то жил мрачный юноша. (Слащавость у нее не в почете.) Арфистка готова спросить, какая трагедия превратила его в такую развалину, и сдерживается лишь потому, что рысканье в древних развалинах может быть опасным. Они полны ловушек, их каменная кладка ненадежна, а еще в них обитают дикие звери.

— Значит, Фудир все же верил в Танцора, — говорит она.

— Зачем считать, будто он верил во что-либо?

— Никто не отправится на Хадрамоо из-за досужих домыслов. Признаюсь, поначалу я думала, что он хотел попасть на Новый Эрен ради какой-то аферы — или «дельца», иначе говоря, — и Хью просто стал способом для достижения цели.

— А легенда была его инструментом, чтобы заполучить Хью? Нет, Фудир выкручивался, как Танцор, но в те дни еще оставалось кое-что, во что он верил. И если один из предметов его веры — безумная фантазия, то что с того? Только не говори, что у тебя самой нет безумных фантазий. Не говори, что у тебя не было иного мотива прийти сюда, кроме как услышать от меня историю о Танцоре.

Арфистка молча поглаживает струны кончиками ногтей, и те звенят в глиссандо.

— А что насчет Января? — спрашивает она. — У него прав на Танцора не больше, чем у Фудира.

Но человек со шрамами покачивает головой.

— А при чем здесь право? Если бы только они обратили внимание на кресло. Или если бы Хью не был, как выражаются терране, «болтуном».

— Что еще за кресло?

Человек со шрамами просит бармена жестом принести еще выпивки. Арфистка платит, так почему бы и нет?

— По крайней мере один игрок приближается к своей цели, — говорит он, когда приносят напиток.

Арфистка склоняет голову.

— Ты о Маленьком Хью?

Человек со шрамами смеется.

СУНТРЭЙ

МЕРТВЫЙ СЕЗОН

— Возможно, ты помнишь, — говорит человек со шрамами, продолжая рассказ, — что Фир Ли вызвал Гончих…

…Помышляя проникнуть на территорию Конфедерации, дабы подтвердить со своей стороны то, что Грейстрок должен был подтвердить со своей. Но Гончих мало, а космос необъятен, и путь через него достаточно долог, так что за три с половиной недели после того, как Фир Ли отправил зов, на него откликнулись всего лишь трое Гончих, оказавшихся поблизости.

Первым прибыл Гримпен, который волей случая как раз проходил Узел Павлина, когда быстрый челн пропел свое воззвание. Он был огромным, неказистым детиной, облаченным в цветастый мундир и сильнее всего смахивавшим на железно-никелевый астероид. Но при этом Гримпен обладал удивительно мягкими и нежными губами, а также спокойным характером. Коллеги называли его «медлительным и скучным», но сам он предпочитал определение «дотошный». Если Фир Ли являл собой флотского волкодава, рвущегося с привязи, то Гримпен больше походил на сенбернара: осторожный, предусмотрительный, находчивый, умный. Он не был одним из тех, на кого ставили на бегах, если только забег предстоял не на выносливость.

Через несколько дней Франсин Томпсон прибыла с Видермейерова Хита, где раскрыла серию убийств, совершенных человеком, называвшим себя Дельфийцем. Молодая, уверенная в себе, немного высокомерная женщина пользовалась служебным именем бан Бриджит. Она ступала по коридорам «Пылающих врат», будто королева Верховной Тары. У нее были рыжие волосы и золотистая кожа. Франсин была живым примером того, что смертоносность могла украшать. Голос ее походил на штормовое море — громкий и сокрушительный, со слабым привкусом соли.

Неделю спустя Виллги пролетал через Сапфировый Пост по пути к Малой Ганзе и, получив сообщение Фира Ли, решил задержаться и принять участие в решении проблемы. Задание, ждавшее его на Гановере, было важным, но едва ли неотложным, и финансовые аудиторы уже могли решить задачу к тому времени, когда Виллги прибыл бы к ним с планом «Б». В любом случае подозреваемого привлекут к ответственности. Виллги был невысоким, спортивного телосложения мужчиной с тонкими усиками, и отчего-то казалось, будто он сплетен из колючей проволоки. Волосы Гончего никогда не отрастали длиннее щетины, а глаза его были цвета беспощадного топаза.