Читать книгу "На границе чумы - Лариса Петровичева"

– Здравствуй, девица, – сказал Боох. – Лекарник здесь?

– Дома, отдыхает, – ответила Несса.

Боох огорченно покачал головой:

– Отдыхает, значит… А нельзя ли его все-таки увидеть? Мы желали бы отблагодарить его за спасение деревни.

Несса нахмурилась, хотя прекрасно понимала, что спорить с владетельным сеньором не следует. Это сегодня, на волне всеобщего восторга, он такой мягкий и добрый, а завтра может прийти и приказать поджечь ее дом. Однако спорить ей не пришлось, потому что из дома вышел Андрей – зевающий, спросонок растрепанный, совершенно домашний и вовсе не похожий на Заступника с икон.

Если до этого селюки перешептывались, то теперь воцарилась тишина. И все, в том числе и владетельный сеньор, смиренно опустились перед ним на колени, как если бы он и в самом деле был Заступником. А Андрей даже растерялся: такого он не ожидал…

Разговоров, сплетен и догадок хватило всем не на один день.

Наибольшей популярностью пользовалась версия Нессы. Андрей был объявлен пропавшим много лет назад из застенков столичной инквизиции лекарником Боратой, который по милости Заступника перенесся в Кучки и совершенно утратил и память о прошлом, и все лекарские умения. «Как же мы сразу не догадались-то! – восклицали апологеты этой версии. – Он же все время с травами возился: рассматривал, спрашивал, какая и от чего помогает, да как их собирать, да как сушить… Надо ли это простому мужику? Простой мужик за штанами-то своими уследить не может, а тут сразу видно, что благородный человек!» Особенно мысль об аристократическом происхождении Андрея отстаивали те, кто в первые годы помогал ему управляться с хозяйством. Известное дело: дворяне печку не топят и кашу себе сами не варят. А Андрей еще учился у покойного отца Грыва чтению и письму. Скажите на милость, для чего человеку, если он селюк неумытый, обучаться грамоте? Ему и без грамоты занятия по разумению найдутся: хлеб сам себя сеять не будет, например.

Болтали также, что Андрей на самом деле – никакой не Андрей, а Заступников ангел, который спустился с небес, чтобы защищать Кучки в трудные времена. В свете этой теории становилось понятным, почему поначалу Андрей не знал простейших вещей о привычном земном быте. Любому ясно, что на небесах огородов не сажают и кур не разводят. А необыкновенный жужжащий предмет, с помощью которого Андрей лечил селюков, понятное дело, был выдан ему лично Заступником. Однако на тему ангельской сути Андрея особенно болтать не стали: очень уж пахло это дело ересью, а на костер никому из селюков не хотелось.

Владетельный сеньор Боох в болтовне не участвовал, а собирался в столицу. Кем бы там ни был бывший блаженный дурачок Андрей – давно исчезнувшим Боратой, ангелом небесным, святым исцелителем, да хоть самим Заступником во плоти, об этом, да и о чудесном излечении всей деревни, требовалось сообщить в инквизиции и, может быть, лично государю.

А Андрей тем временем возвращался домой вместе с Нессой. Сумрачный осенний день склонялся к раннему вечеру, и снег, что утром кружился нерешительно и робко, теперь превратился в настоящую метель. Поначалу Андрей не хотел, чтобы Несса шла с ним в такую погоду, – девушке лучше было остаться дома, в тепле, а не шагать сейчас по заснеженной дороге, пряча лицо от ветра. Однако Несса уперлась и покинула Кучки, и Андрей в общем-то счел это решение правильным: если твоя мать ведьма, а ты наслала на народ мор, то лучше тебе все-таки держаться от этого народа подальше, пусть даже ты и привела к ним исцелителя. Зная нравы селюков, вполне можно было ожидать, что в самый глухой ночной час ее домик запылает, обложенный хворостом со всех сторон, поэтому Несса быстро собрала пожитки и решила перебраться в избушку Андрея окончательно. «Болота не самое приятное место, но лучше жить на болотах, чем гореть в деревне», – так она заявила, выходя за околицу, и Андрей не мог с ней не согласиться. Он подхватил ее мешок, и они пошли прочь. Никто их не провожал: народ праздновал, пел и плясал, радуясь избавлению от неминуемой погибели. Конечно, Андрея звали на пир, и не один раз, конечно, селюки принесли ему подарки, от которых он смущенно отказался, но потом он как-то вдруг обнаружил, что все разошлись, оставив его в покое: только дети какое-то время еще крутились возле дома Нессы, но вскоре разбежались и они. А сейчас селюки наверняка напиваются и объедаются. Андрей с некоторым удивлением понял, что ощущает только усталую пустоту – ничего больше. Добраться до дома и лечь спать – вот и все, чего ему хотелось.

– Ты ничего не взял, – полуутвердительно сказала Несса.

Андрей кивнул. Снег сыпал все гуще, и хорошо что ветер не усиливался. Бело-рыжий лес в наступающих сумерках выглядел затаившимся полуседым животным.

– Ну и зря, – промолвила Несса.

Издалека донесся печальный вой: перекликались медоеды, укладываясь в спячку. Уже два года подряд молодой медоед устраивался на зимовку неподалеку от избушки Андрея, спал неспокойно и частенько просыпался и безобразничал, пытаясь раскопать погреб. Иногда Андрей выходил утром из избушки, а медоед сидел неподалеку совершенно по-человечески и смотрел на него хитрыми темными глазами: дескать, вот он я! Особенного вреда он не причинял, Андрей оставлял ему немного каши на снегу, но медоеду она не нравилась, и он ее разбрасывал, а весной уходил, чтобы с первым снегом вернуться на знакомое место.

– Ничего, – вздохнул Андрей, натягивая капюшон пониже. – Перезимуем.

– А как тебя теперь называть? – спросила Несса. Андрей подумал, что она говорит не из любопытства, а просто для того, чтобы слышать свой и его голос в наступающем снежном вечере, чтобы не оставаться наедине с метелью, ветром и дальним воем медоедов. – Андреем или Боратой?

– Называй Андреем.

Несса кивнула и взяла его за руку – так они и шли дальше, пока не увидели всадника.

Офицер внутренних войск в зеленом камзоле внезапно выплыл из снежной завесы, будто привидение. Он едва держался в седле, кренясь то влево, то вправо, а усталая костлявая лошадка еле-еле перебирала ногами и брела, не разбирая дороги. Несса и Андрей остановились, а лошадка сделала еще несколько шагов и замерла – тогда офицер соскользнул с ее спины и свалился в снег.

Это был молодой мужчина, горбоносый и светловолосый. Левую бровь вопросительно изгибал небольшой шрам, а на посеревших впалых щеках извивались кровавые потеки слез. В правом боку камзола красовалась дыра, а зеленая ткань там почернела от крови. Несса присела рядом на корточки и сказала:

– Андрей, он не умер. Он еще жив. Дышит…

Андрей вынул из-за пазухи свой шприц и склонился было над умирающим. Тонкие бледные губы шевельнулись, и Андрей услышал:

– Yo no quiero… morir…

Андрей сел в сугроб. Просто ноги подкосились. Окружающий мир и его самого вдруг заполнила вязкая глухая тишина.

– Андрей, ты что? – окликнула его Несса, видимо испугавшись ошарашенного вида лекарника. – Что с тобой? Ты ему поможешь?

Андрей протянул руку и двумя пальцами осторожно раздвинул веки умирающего. Зрачок пока реагировал на свет, а его радужная оболочка была сиреневой – точно такой же, как и у самого Андрея. Еще один землянин на Дее. Еще один…