Читать книгу "След страсти - Анна Дубчак"

«Коко Банча»

Амфиарай остановился на соседней улице, заглушил мотор и схватил Риту в свои объятия. Он целовал ее, дрожащую, в губы, пытаясь согреть их своим огненным ртом. Его руки крепко прижимали ее к себе, словно прося прощения за столь долгое отсутствие. Он молчал, лишь постанывая и срывая наслаждение, ощупывая ладонями ее лицо, словно желая лишний раз убедиться, что оно такое же прекрасное, такое же любимое. Все это она чувствовала лишь своим телом, душа же ее молчала, словно уснула. А может, и умерла?

Наконец она нашла в себе силы отстраниться и посмотреть ему в глаза. Когда-то зеленые, сейчас в темноте они казались черными сгустками глубокой тайны, из которой соткан был весь образ этого странного человека.

— Я виноват перед тобой и никогда не найду слов, чтобы объяснить тебе, как я страдал без тебя...

— Что случилось, Амфиарай?

— Я игрок, я выиграл крупную партию и не поделился с одним человеком, и теперь он меня разыскивает...

— Ты играл в карты?

— Нет. Я играл в другие игры, приносящие большие деньги, не такие, как в карточной игре...

— Но что это за игры?

— Поедем ко мне, я тебе все расскажу... Ты — добрая. Я знаю, ты простишь меня... — Он снова привлек ее к себе и поцеловал. — Рита, я слышал о твоем горе. Я даже знаю, что он умер не своей смертью. У меня большие связи в криминальном мире — никто из тех, кого я знаю, не замешан в этом преступлении...

— Так ты знаешь, что Оскара убили?

— Да, знаю. Еще знаю, что ты лежала в больнице и к тебе приходили двое парней. Это я оплатил все твое лечение, но ты не говори этому... Можарову... Судя по всему, он хороший человек и наверняка уже успел влюбиться в тебя...

Но она его словно не слышала. Мысль о том, что, в то время как она лежала в больнице, он ни разу не пришел к ней, затмила все остальное. Обида затопила ее целиком, с головой.

— Но если ты был в Москве, то почему же сам не зашел? — Слезы мешали ей говорить. — Амфиарай, как же так?

— Да меня же здесь не было! Я был далеко, в Египте... просто у меня здесь свои люди, через которых я и вышел на заведующего клиникой...

— Где ты был? — она не верила своим ушам.

— В Египте. И я привез оттуда старую рухлядь, которая поможет нам с тобой выбраться насовсем из этой страны и поселиться, где только ты захочешь... В Швейцарии, Франции...

— Какая рухлядь? О чем ты говоришь? Амфиарай! Ущипни меня, или я подумаю, что ты мне снишься...

— Я не стану тебя щипать. Сейчас мы приедем ко мне, будем пить шампанское и танцевать. Если бы ты только знала, как же я устал прятаться ото всех!

— Расскажи мне все: чем ты занимаешься, откуда у тебя столько денег, кто охотится за тобой... Из-за тебя умер Оскар, я осталась совсем одна... Как же все это получается? И еще: скажи, зачем ты покупал мне все эти драгоценности? Это тоже все было сказкой? Мне все это приснилось, и тот ночной визит к ювелиру тоже был сном? Да не молчи же ты! — крикнула она и даже ударила его кулаком по руке.

— Тебе ничего не приснилось, и все то, что я подарил, принадлежит тебе и находится в той самой квартире...

— Квартире? — В ее голосе появилась злость. — Ты бросил меня посреди двора, рядом с домом, куда я уже не могла вернуться, потому что я навсегда рассталась с Оскаром, и даже не счел нужным оставить мне записку! Я пришла туда пешком, потому что у меня не было денег даже на метро, позвонила, и эта жирная свинья сунула мне под нос пустую сумку!

— Я никогда и никому не оставляю записок. Понимаешь, я думал, что успею заехать за тобой, вернее даже, я был уверен в этом, но обстоятельства сложились таким образом... Рита, ты должна верить мне. Если и ты не будешь верить мне, жизнь моя потеряет всякий смысл...

Как же ей хотелось в это верить. Голос Амфиарая и те слова, которые он говорил, ласкали слух и завораживали, превращали ее в кусок размягченного масла, готового вот-вот растопиться и принять предлагаемую ему форму. Как тогда, на вечеринке рядом с Оскаром, когда он, всем своим видом демонстрируя желание, обнимал ее, она представляла себе весь остаток вечера и ночи до мельчайших подробностей, так и сейчас она вдруг увидела толстый узорчатый ковер спальни, услышала пряный аромат курительных палочек и почувствовала приливающуюся к самому нёбу волну ледяного шипящего шампанского. Она верила в то, что прямо сейчас в доказательство того, что он не обманул ее и его подарки не были фарсом, Амфиарай заставит ее снова надеть все эти платиновые изящные вещицы и этот баснословно дорогой кулон... А что будет дальше? Несколько дней отупляющих и расслабляющих ласк, шампанское, какие-то тонкие папироски, от которых хочется птицей взлететь к потолку и покружиться над люстрой...

— Хотела тебя спросить... Те сигаретки или папироски, которыми ты предлагал мне затянуться, это были наркотики?

— Да, только самые слабые... Но ведь они тебе нравились...

— Я после них болела. Меня тошнило, у меня болел желудок.

— Это не от травки. Это от нервов. Ты, бедненькая, вся извелась: сначала нервничала перед разговором с Оскаром, затем из-за меня, потом тебя угораздило попасть под машину... Ты случайно не нарочно это сделала?

— Нет, я поругалась с матерью и выбежала на дорогу, ничего не видя перед собой... Ни я, ни Оскар — мы не самоубийцы. И если когда-нибудь ты найдешь меня с перерезанными венами, знай — кто-то очень сильно захотел моей смерти...

— Господи, что такое ты говоришь?! Перестань... Все, успокойся.

— Я не поеду в ту квартиру, — вдруг заявила она. — Я не хочу видеть тетку, которая так унизила меня. Ты знаешь, что она украла мои деньги, а свалила все на тебя?

— Что?.. — Лицо его изменилось, взгляд остановился в какой-то точке пространства, и он на мгновение задумался. — Но этого не может быть... Этой женщине я доверял, кроме того, я плачу ей хорошие деньги... Ты утверждаешь, что она свалила это на меня? Как будто я из твоей сумочки взял деньги? И сколько же?

— Сто долларов...

— Ты можешь мне дословно передать то, что она сказала, когда ты потребовала свои деньги?

— Да, конечно... Она словно фокусница достала откуда-то мою сумку, совершенно пустую, даже без помады, и сказала мне примерно так: извини, моя хорошая, но я ничего не брала. Вот те крест... И с этими словами захлопнула дверь перед моим носом...

— Жадность губит людей... — Он словно очнулся, и лицо его приняло более спокойное и умиротворенное выражение. — Я исполню твою просьбу, позвоню ей и скажу, чтобы она убиралась оттуда. А поужинаем мы с тобой в другом месте. Вот только заедем в какой-нибудь магазин, купим тебе платье и туфли, мне что-то не очень нравятся эти джинсы и свитер.

— Это вещи Оскара... — Она хотела рассказать ему о бритве, о призраке Оскара, но, подумав, решила, что это будет неэтично и просто-напросто даже глупо.