Читать книгу "Капля света - Ольга Егорова"

Но Кнопка не обижалась, писала ему, не рассчитывая уже получить ответ. Он звонил ей пару раз, разговаривали они подолгу, и каждый раз Кнопка заканчивала разговор одинаково: «Ладно, зачем деньги тратить, все равно скоро уже увидимся…»

Семь писем из восьми были похожи друг на друга. А вот восьмое, последнее… Абсолютно непонятный, зашифрованный каким-то немыслимым кодом сигнал о помощи. «SОS!» — в каждом слове. Ни запятых, ни точек. Без традиционного приветствия, без обычных церемонно-шутливых пожеланий она принялась вдруг описывать ему какую-то картину своего любимого художника Сальвадора Дали. Описание обрывалось на середине, а дальше вообще все было непонятно: «Знаешь Сережка они вообразили себе что я замуж за него хочу выйти можешь представить себе такую дикость и эта фурия разъяренная — ну чистая ведьма из страшной сказки самой-самой страшной сказки которую наверное еще и не придумали волосы жиденькие перекисью вытравленные а глаза…» Несколько раз перечитав этот отрывок письма, Сергей только потом догадался, что дальше снова начиналось описание этой страшной картины, на которой был изображен воин с пустыми глазницами. Сергей получил это странное письмо как раз в тот день, когда должен был возвращаться. Сразу же кинулся к телефону, набрал номер Кнопки. Вместо привычного ее тоненького голоска услышал голос какой-то пожилой женщины. Точно уж не сестры…

— Здравствуйте, — произнес он, чувствуя, как тревога сжимает сердце железными тисками. — Позовите, пожалуйста, Настю…

Долго слушал потрескивание телефонного эфира и тяжелое дыхание в трубке. Собрался было уже повторить свою просьбу, а потом вдруг донеслось до него далеким эхом:

— Насти нет. Настю похоронили вчера…

Вернувшись через день в Саратов, он прямо с вокзала помчался к Кнопке. До самой последней минуты надеялся, что позвонит в дверь, дверь откроется, и он увидит ее, Кнопку, живую и невредимую…

Дверь распахнулась, но увидел он пожилую, почти совсем старую женщину в черном платке, И еще увидел вдалеке, в глубине комнаты, силуэт девушки, сидевшей возле окна. В точно такой же черной косынке. И даже сама девушка показалась ему черной, как будто заживо сожженной на том самом диване, на котором так часто сидели они вдвоем с Кнопкой… «Сестра», — промелькнуло в голове, но видение черной девушки было настолько ужасным, что он не выдержал и попятился назад. Ни о чем не спросив, не сказав ни слова, попятился назад, а потом побежал вниз по ступеням, не в силах выдержать этого кошмара. Потом, позже, эта черная девушка в черном платке часто снилась ему по ночам. И до сих пор даже снится. Ужасный этот сон повторяется время от времени, не давая покоя, каждый раз напоминая с изощренной жестокостью, что нет больше Кнопки на свете…

В тот день он шел по улицам, не разбирая дороги. Не замечая машин, людей. В голове постоянно звучал стук колес. Наверное, именно с того дня стук и паровозные гудки прочно связались в ею сознании с образом смерти. С образом черной девушки эту смерть олицетворяющим… Что это было, он так и не понял — простая галлюцинация, обман зрения, спровоцированный куриной слепотой, которая от постоянной работы за компьютером в последние несколько лет стала ощутимой? В тот момент отчетливо понял только одно: нет больше Кнопки на свете. Снова и снова перечитывал ее письмо, пытаясь разгадать тайный смысл посылаемых, но так и не расшифрованных им сигналов о помощи. Снова пойти туда он не решился. Даже позвонить тоже не смог.

Две недели спустя это сделал за него отец. Только ему одному Сергей смог поведать историю этого жуткого кошмара, потому что знал: отец не станет поднимать его на смех, приписывать детские страхи. Отец выслушал внимательно, без иронии, без недоверия. Молча взял телефонную трубку, набрал продиктованный Сергеем номер. Прихватив из пачки сигарету, вышел на балкон, лишив тем самым сына возможности слышать разговор. Достаточно быстро вернулся, положил трубку на место и сказал: «Настя умерла во время операции. Ей делали какую-то операцию, и она не выдержала наркоза. Ее сестра сказала…» «Ты разговаривал с ее сестрой?» — спросил Сергей, не поверив. В тот же момент он осознал, что сестру Насти — Валерию, которую он видел всего лишь один раз в жизни и которая стала теперь его ночным кошмаром, уже давно считает не живущей на этом свете. Как будто она и вправду превратилась в черную неживую тень, отбрасываемую ужасом прошлого на день настоящий…

И вот теперь, впервые за последние три дня кошмар снова завладел им с прежней силой. Боль потери запульсировала в висках загнала сердце в клетку, заставила биться и мучиться, Шум поезда слышался настолько отчетливо, как будто и вправду проезжал он в этот момент где-то за окном. «Бред, — пытался отмахнуться Сергей, — галлюцинации. Поезд и Кнопкина смерть никак между собой не связаны. Просто так совпало…»

Все это было понятно, объяснимо. Он ехал из Питера и под стук колес думал о Кнопке. О том, что нет больше Кнопки на свете… И все же предчувствия не давали покоя. Невозможно было избавиться от мысли о том, что если он снова сядет на поезд и уедет из города — он потеряет Светлану. Точно так же, как потерял три месяца назад Кнопку… И некуда было деться от этого жуткого предчувствия. Только в одном случае он мог обрести спокойствие. В том случае, если она будет рядом. Если она поедет вместе с ним. Тогда, возможно, он сумеет преодолеть свои необъяснимые страхи.

«Если только она будет рядом», — снова и снова повторял он мысленно. Небо за окном постепенно светлело…

Услышав за стеной приближающиеся шаги мужа, Рита тихонько перевернулась на другой бок — лицом к стене, закрыла глаза покрепче. За последние несколько недель она уже успела приучить себя к тому, чтобы каждый раз, когда Павел появляется в спальне, притворяться спящей. Хотя не случилось за все это время ни одной ночи, когда на самом деле смогла бы Рита заснуть, не дождавшись мужа.

В тот вечер все было так, как обычно. Павел опустился неслышно на кровать, приподнял одеяло и лег на бок, спиной к Рите. Несколько минут лежал, почти не дыша, не двигаясь. Рита чувствовала, что муж не спит. Знала, что не заснет он еще долго — час, а может быть, и два будет лежать без движения, и только когда дыхание его станет глубоким и не таким тихим, Рита и сама сможет позволить себе заснуть. Заснуть с мыслью о том, что даже во сне Павел будет бдительно контролировать ситуацию и не позволит себе нечаянно прикоснуться к жене…

Сколько раз уже было такое. Бесконечные, мучительные эти ночи, когда они лежали в одной постели и притворялись друг перед другом, что спят, изнуряли Риту, выматывали так, как не выматывали самые тяжелые ночные дежурства в больнице. Сколько раз она пыталась заставить себя заснуть прежде, чем появится в комнате Павел. Однажды специально даже заставила себя не спать целые сутки, чтобы к вечеру уже не осталось сил на бодрствование, но затея эта оказалась бессмысленной. Она впала в какой-то тяжкий полусон, а потом, как только почувствовала присутствие мужа в комнате, сразу проснулась — и все началось сначала…

«Бывает, — уговаривала себя Рита, — случается. Может, просто ему стыдно признаться мне в этих дурацких физиологических проблемах. Поэтому и ложится спать так поздно, смотрит свой бокс по ночам, журналы листает. Может, просто поговорить с ним нужно — и снова все станет нормально, как раньше, как у всех…» Но Рита чувствовала, что этим она себя только утешает. Что проблемы у Павла совсем не физиологические, а другие, гораздо более серьезные. Сколько раз плакала она по ночам, сколько раз слово себе давала, что не станет больше ждать ласки от мужа, что прикоснется к нему первая, и он ей ответит, и снова все станет по-прежнему… Но наутро просыпалась с тяжелой головой и понимала, что дело совсем не в этом. Ловила отстраненные, полусчастливые — полупечальные взгляды мужа и отворачивалась, понимая,