Читать книгу "Болотный кот - Николай Побережник"

– Мне что-то быстрым бой не показался, – ответил я и сделал несколько глотков.

– Вот, это твое, наемник, – кто-то из расходящейся толпы сунул мне в руки деревянную тарелку с кучкой монет, в основном серебряными.

– Идем, – хлопнул меня по плечу Тарин, – я бы поужинал.

– А я бы выпил… да покрепче чего.

– Обязательно!

Я съел здоровенную тарелку вкусно потушенных овощей… мяса что-то не хотелось, и выпил несколько небольших медных стаканчиков какой-то местной самогонки, жутко воняющей сивушными маслами. Но мне было все равно, и я налил себе и Тарину очередную, из глиняного кувшинчика.

– Завтра схожу за стену… насчет найма… и уйдем из этого… этого… – Тарин был уже прилично поддатый, а меня что-то не брало.

– Давай еще по одной, и я вон тех красавиц сейчас позову, – подмигнул я одной из трех симпатичных девиц, сидящих через столик, и всем своим поведением она показывали свою стоимость.

– А давай!

Спустя еще полчаса мы под визг и хохот двух спутниц ввалились к себе в комнату.

Утром я кое-как продрал глаза под уличный шум проснувшегося города. Ощущая приятное тепло и что-то мягкое, я повернул голову… Хм… а она и на трезвую ничего. Почувствовав, что я пошевелился, жрица любви выполнила отрезвившие меня полностью процедуры, потом встала с кровати, продемонстрировав свои округлости и мягкости, умылась и начала одеваться.

– Сколько? – спросил я, приподнявшись на локте.

– Это подарок, наемник, – она подошла, наклонилась и провела пальцем по татуировке у меня на плече.

– Какой еще подарок?

– От Вотса, хозяина постоялого двора. Эти… этот, ну которого ты вчера… замучили они тут всех, не один хороший человек по их вине пропал.

– Понятно, – откинулся я на подушку.

– Прощай, наемник.

– Прощай, – ответил я и повернулся на кровать Тарина, которая была пуста.

– Ушел в город, – подумал я вслух.

Пару раз откуда-то прозвучал звук трубы или рога, потом еще. Я выглянул в окно, день обещал быть солнечным и теплым. Потом опять кто-то протрубил в рог. А потом зашел Тарин, не то чтобы на нем не было лица, но он был сильно расстроен.

– Что, война началась? – пошутил я.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– О как… правда, что ли? И кто с кем?

– Икербы границу перешли, встали лагерем недалеко от Желтых гор… и один из больших родов нарушил обет преданности княжеству.

– А нам с тобой это чем грозит? Ну уйдем туда, где нет войны.

– Не уйдем, ополчение собирается…

– Великий князь Трехречья и господин Старший Хранитель благословляют светом Большой Луны всех оружных и ратному делу обученных, вольных и свободных, наемных и в отдыхе на ополчение во славу земли нашей и предков наших… – донеслось с улицы.

– Ополчение?

– Угу, – кивнул Тарин, – город на осадном положении теперь, не выпустят никого.

– И какие у нас варианты?

– Всего три… первый, это попытаться уйти из города, но не выйдем, теперь патрули и ворота закрыты. Второй, это никуда не вступать и сидеть тут, пока не закончится война… а она может долго идти. Третий это вступить в ополчение, повоевать на княжеских харчах, да награда каждый месяц деньгами, а то бывает и землями.

– И что делаем?

– Для начала поедим да купим кое-каких запасов, а то ведь как в ополчение запишут, все, считай нормальной еды не будет… одна и та же грубая похлебка на вяленом мясе.

– Пойдем тогда.

Плотно позавтракав, мы рассчитались за комнату, уложили и закрепили потяжелевшее снаряжение, затем отправились за стены в старое городище. Праздность и довольные выражения лиц как-то исчезли у горожан. Нам навстречу прошел патруль, его старший кивком поздоровался с Тарином, вероятно знакомые.

– Как давно была последняя война? – спросил я на ходу. Шли мы медленно по широкой улице, ведущей к воротам старого городища, словно наслаждаясь последними минутами гражданской жизни.

– С кем, с икербами или родовые раздоры?

– С икербами.

– Я тогда при службе еще был… давно в общем. Меж родами частенько бывают склоки, но чтобы отменить обет верности княжеству… это очень редко, и после этого обычно весь род изводят, а земли меж другими делят, ну или княжеству отходят, оставляя простых людей в многодворцах под княжеской защитой.

– А какой смысл тогда?

– Честь рода, Никитин, вот такой смысл.

В воротах стояло около десятка человек стражи. Нас пропустили, просто проводив взглядом. Старое городище особо архитектурой не потрясало, наоборот, было понятно, что высшее общество, проживающее тут, приложило руки к модернизации старых каменных зданий, построенных не один век назад. Вторые и третьи этажи были надстроены на старой каменной кладке первых этажей. На первых этажах некоторых зданий были «элитные магазины», то есть лавки, в которых продавалось все очень высокого качества и за большие деньги. Был даже свой рынок, перед ним большая площадь, а за площадью было здание Собрания Хранителей, больше похожее на мини-замок, со стенами и башенками.

– А что это там? – кивнул я на собравшийся и гомонящий народ на площади перед каким-то помостом.

– Наверное приговор выносят осужденным судом хранителей, а потом казнят, – Тарин, покривившись, сплюнул на дорогу, уложенную булыжником, – вот ведь… городище на осадном положении, война… а им лишь бы головы рубить.

Наша дорога проходила как раз мимо площади, я видел, как на эшафот вывели четырех человек с завязанными руками и мешками на головах. Одного из них вывели вперед, сняли мешок с головы, поставили на колени и уложили головой на плаху. Какой-то парень в дорогих синих одеждах и черной кожаной тунике начал громко зачитывать приговор, было слышно, но не все фразы:

– …за разбой на северных дорогах… Такас, сын винодела Гара … вынес приговор… …ить голову.

Хрясь! – и плач опустил топор… толпа одобрительно загудела.

Следующего осужденного вывели вперед, но к плахе не подвели…

– …за укрывательство лазутчика… и нанесение увечий судейской страже… кузнец Варас…

У меня перехватило дух и аж качнуло…

– Стой, Тарин…

– Что?

– Это же Варас…

– У которого ты жил, когда попал сюда?

– Да…

– Думаешь, из-за тебя его…

– Уверен!

Быстрым шагом я пошел к толпе, сердце готово было выпрыгнуть из груди, меня потряхивал какой-то нервный озноб…

– …вынес приговор – пожизненная каторга на угольных копях, земли и имущество его рода переходят в управление княжества, с изгнанием всех родственников с земель.