Читать книгу "Среда обитания - Михаил Ахманов"

– Не торопись, малыш, – сказал я, похлопав его по хитиновому загривку. – Не торопись, береги силы. Вдруг нам с тобой придется летать над Поверхностью?

Откинувшись в седле, я на мгновение зажмурился, вспоминая рассказы Дакара и воображая, как выглядят солнце, звезды, голубые небеса и прочие сказочные вещи. Все, что мне придется увидеть за двести монет в день, включая и загадочных пришельцев… В их реальность я не очень верил, но это не повод для нарушения контракта. Свои обязательства я выполняю. Сказано, залезть наверх и взять образцы – ну, так будет целый контейнер с образцами! Большой, не меньше раздаточного автомата! Там, на Поверхности, найдется, чем его набить…

Шок, охвативший меня во время встречи с Йорком, проходил, и, отодвинув подальше все необычное, странное, что содержалось в новом контракте, я размышлял над тем, как выполнить задачу. Само собой, не в одиночку – дело слишком серьезное, чтобы раскручивать его без опытных партнеров. Опытных, надежных и готовых хоть в воздуховод пролезть, чтобы заработать… Такие имеются на примете – Дамаск и, конечно, Хинган, но этого не хватит – для эффективных действий нужны как минимум две пары. Лучше три… Я решил, что можно рассчитывать на Эри, и тут же лицо Дакара явилось предо мной – вместе с мыслью, что он, пожалуй, тоже пригодится. Если забыть о кое-каких непонятных моментах, о том, как и откуда взялся этот тип, он был единственным экспертом по Поверхности. Возможно, все его байки о древних городах и странах – чушь, но те подробности, с которыми он описывал растения, животных, нагромождения камней и водные потоки, леса и остальные детали ландшафта, были поистине удивительными! Не говоря уж об истории с тем двухголовым чудищем Мадейры…

Сверкнула беззвучная молния, затем седло внезапно накренилось, воздух ударил мне в лицо, жужжание шмеля затихло. В следующую секунду я осознал, что мы не летим, а падаем с почти километровой высоты, что ремни, которыми пояс пристегнут к седлу, натянуты до предела, что крылья Пекси не шевелятся и подо мною не живой биот, а мертвая груда хитина и инертной плоти. Мы падали в сеть рядом с алой вуалью транспаранта, скрывавшей многогранники «Тригоны» от купола до приблизительно двухсотых ярусов, и я не видел, что на этих уровнях творится. Зато внизу, под переходом, на террасах и у основания колонн, шла резня, сверкали молнии ручных разрядников и вспышки ослепляющих гранат. Между ними, словно в танце, кружились, прыгали и падали фигурки в белой и багряной униформе. Белый – цвет «Тригоны» и других компаний Армстекла, красный, пурпурный, багряный – Оружейного Союза… Белых, похоже, одолевали.

Мысль, что Пекси мертв, уже проникла в мое сознание, не вызвав ни чувства потери, ни гнева. Эмоции отвлекают, а я был очень занят: вставлял обойму в «ванкувер», осматривался, перемещался в седле, натягивая ремни и стараясь выровнять падение. Творившееся внизу меня не очень занимало – я глядел наверх, где у самого купола висела стая скафов, окружавших стволы «Тригоны» черным кольцом. Стреляли, впрочем, не оттуда. Определенно не оттуда, гниль подлесная! Если бы нас накрыл бортовой излучатель, в сеть летели бы не мертвый биот с живым седоком, а пара угольков.

Из алого полотнища, мерцавшего надо мной в вышине, вынырнули темные фигурки – одна, вторая, третья… Двое на шмелях, один на осе, более гибкой и подвижной. Она стремительно помчалась к нам со сложенными крыльями, наездник вытянул руку, и я, навалившись на голову Пекси, перевернулся вместе с ним.

Треск, шипение, запах горящей плоти… Видимо, разряд вспорол биоту грудь – мне опалило щиколотки, посыпались щетина и осколки панциря, шмелиные лапы, кружась и дергаясь, полетели вниз. Но выстрелить еще раз мой противник не успел – повиснув на ремнях, я изогнулся, словно червяк под кучей компоста, и, дважды дернув пальцем, всадил в него две пули. Одну за Пекси, другую за себя.

«Пойдет мой Пекси в измельчитель…» – мелькнула мысль, пока я возился с застежками пояса. Ну, все туда пойдем; из компоста мы вышли, в компост обратимся, и с этим ничего не поделаешь. Кому-то раньше повезет, кому-то позже… Лично я не тороплюсь.

Раскрываясь, щелкнули застежки, я оттолкнулся ногой от седла, и в этот миг один из торопливых замаячил сбоку. С самой ошеломленной рожей – то ли не рассчитывал, что я живой, то ли надеялся, что я еще болтаюсь под трупом Пекси. Стрелять ему было не с руки, а мне – так в самый раз. Пока он поворачивался да примеривался, мой «ванкувер» снес ему череп и изрешетил его шмеля.

Теперь мы падали в сеть безопасности вчетвером: я, изувеченный Пекси и мертвый всадник на мертвом шмеле. Оса исчезла, но оставался третий из нападавших, и я его не видел. Ну, никуда не денется… ждет, крысиная слюна, когда я шлепнусь в сеть и стану удобной мишенью…

Мой обруч ожил. Физиономия Конго повисла у плеча, моргнули бесцветные глазки.

– Проблемы, легат?

– Никаких, – ответил я и врезался спиною в сеть. Меня подбросило метров на двадцать – ее материал эластичен и очень упруг. Краем глаза я заметил, что один из скафов, висевших под куполом, начал снижаться. Видимо, оттуда следили за схваткой.

– Никаких, говоришь? – Конго пожевал губами. Сеть снова подбросила меня, вдвое ниже, чем в первый раз. Рядом парил труп Пекси – лишенный лап, с развороченной головогрудью.

– Биота моего сожгли, – сообщил я. – Как с компенсацией убытков?

– Вопрос решен положительно, – буркнул гранд и отключился.

Из алой завесы транспаранта, с самого низа, вынырнул шмель с наездником. «Вот и третий», – подумал я, барахтаясь в сети. Меня уже не швыряло, не подбрасывало, а только раскачивало туда-сюда, но амплитуда размахов была большой. Целиться неудобно, а сам я представлял отличную мишень.

Нападавший ринулся ко мне, словно крыса к таракану с перебитыми лапами. Продолжая качаться, я подтянул ноги к груди, упер локоть в колено и приготовился бить очередями. Я не сомневался, что достану его первым. В подобных играх нельзя ни сомневаться, ни колебаться: вера в победу – выигрыш, сомнение – смерть.

Но наша партия не состоялась: снижавшийся скаф застыл на секунду, мелькнула огненная игла, потом меня ослепило яростным всплеском пламени, и вниз посыпался пепел. Все то, что осталось от третьего… Перевернувшись на живот, я пополз к трупу Пекси. Подо мной багряные теснили белых – кажется, цокольные этажи были уже захвачены, и битва шла на нижних террасах и переходе, соединявшем два ствола «Тригоны». Я машинально отметил, что драку ведут по правилам – ни тяжелого оружия, ни газов, ни мощных, прожигающих стены огнеметов. Во время Тридцать Второй ВПК меньше церемонились, особенно в Лоане. Ну, тут удивляться нечему – Лоан у Мясных королевский домен.

Пекси лежал на боку, крылья его были переломаны, огромные фасетчатые глаза померкли, остатки мохнатых лапок торчали нелепыми огрызками.

– Прощай, малыш, – пробормотал я, подумал, не снять ли упряжь с седлом, и решил, что делать этого не нужно. Когда я удостоюсь эвтаназии, меня сожгут вместе с протезом, ну а седло для Пекси тоже неотъемлемая часть. Не протез, но что-то вроде этого.