Читать книгу "Словен. Первый князь Новгородский - Василий Седугин"

— Это я слышал. А личная выгода у тебя в чем состоит? Никогда не поверю, что ты ограничиваешься только этим желанием.

— Ничем другим.

— Тогда ты наивный и глупый человек. Каждый должен бороться за что-то большее, что можно ухватить в данный момент.

— Из-за чего ты воюешь? — Сбигнев заметил, что князь был навеселе, поэтому с ним излишне откровенен. — Разве может быть что-то важнее, чем служба родине, своему народу, благоденствие державы?

— Хе, сказал же такое! Что такое держава? Соединение племен под началом Само. Ущемление прав племенных вождей. Вот что такое благоденствие!

— И какие же племена объединил король?

— Большое число. Под его высокой рукой оказались чехи, зличане, дулебы, серличане, хебане, пшоване, хорваты и еще несколько более слабых племен.

— Но это прекрасно! Вы были разрознены, а сейчас представляете грозную силу, которая сокрушила авар. Теперь вы устремляетесь против могущественного Франкского государства.

— А я в этом потоке затерялся! Я потерял всякую самостоятельность! Я — почти никто!

— Ты остаешься князем. Разве этого мало? У тебя масса привилегий, поблажек, перед тобой продолжают пресмыкаться твои подданные, к тебе с уважением относится Само. Что тебе еще надо?

— Независимости. Чтобы я был полным хозяином в своем племени. Чтобы не оглядывался на верховного правителя. Вот что мне нужно.

Они некоторое время ехали молча. Потом Сбигнев сказал:

— Именно это погубило Руссинию. Боюсь, как бы оно не погубило державу Само.

— Да ладно, что это мы о каких-то высоких делах говорим. Я тут вижу прелестную мордашку. Почему бы ей не подарить цветы, которые я сорвал по пути к тебе?

Преслав с этими словами подъехал к двуколке и вручил букет Деннице. Та зарделась, но оттолкнула букет, произнеся:

— Вот еще. Совсем некстати. И с чего бы это?

Преслав хохотнул и умчался вдаль. Денница долго смотрела ему вслед…

Через два дня противники встретились на широком поле.

— Надо знать врага, с которым завтра сойдемся в бою, — говорил Само, нервно прохаживаясь между военачальниками в своем шатре. — Главное оружие у франка — секира с одним или двумя лезвиями. К ней привязана веревка, после броска секира возвращается к воину. Кроме того, противник имеет средней величины копье, он метает его во время сражения, и оружие вонзается в щит неприятеля, он наступает на копье, оттягивает щит и поражает беззащитного врага. Надо учесть, что каждый род у них по обычаю выстраивается клином и разрезает строй противника, как зубчатая пила.

Само передохнул, собираясь с мыслями, продолжал:

— Что мы можем противопоставить столь опасному неприятелю? Глубокое построение наших боевых порядков. Я строю свои войска в двадцать рядов. В этом построении заключается главная сила и преимущество перед врагом. Мы нанесем неожиданный, страшный удар по противнику, сокрушим его подвижной стеной, а если надо, то перейдем к обороне, оказав наибольшую силу сопротивления. В этом моя задумка на предстоящее сражение, глубоко отличное от противостояния аварам. Что вы скажете на это, князья и воеводы?

Князья и воеводы согласно кивали головами.

Наутро началось сражение. Славянское войско двинулось на ряды франков. Сначала двигалось медленно, но затем постепенно убыстряя шаг, а потом перешло на бег. По врагу был нанесен страшный удар, линии его смешались, перепутались, завязался тягучий, изнурительный бой. Потеряв преимущество в построении клиньями, франки пытались взять превосходство упорством, но их усилия разбивались о могучую стену воинов, построенных большим числом рядов. Постепенно преимущество славянского войска начинало сказываться то на одном, то на другом участке сражения, наконец, франки начали всеобщее отступление.

Само не ограничился преследованием разгромленного противника, а вторгся в пределы Франкского государства. Сбигнев с интересом рассматривал римские постройки в городах. Он поражался термам — искусно построенным баням с бассейнами, наполненными горячей водой, комнатами отдыха и библиотеками при них; его поражали акведуки, по которым текла в эти города вода из далеко расположенных водоемов, вызывали восхищение дороги, выдержавшие не одно столетие движение различного транспорта…

Возле города Вормс путь силам славян преградило войско короля Дагоберта. Сражение шло целый день, франки вынуждены были отступить. Но и рать Само понесла большие потери и вынуждена была вернуться назад. Сокрушить Франкское государство не представлялось возможным.

Сбигнев возвращался в Чехию в смятенных чувствах. Конечно, он радовался победам над сильным и умелым противником, его восхищало воодушевление воинов, одержавших три победы над врагами. Но сердце отягчали те встречи, которые происходили на его глазах у Денницы и Преслава. Тот уже открыто стал ухаживать за бывшей рабыней. Красуясь на дивном скакуне, он подносил ей букеты цветов, говорил любезные, приятные слова, а потом, опасаясь надоесть, покидал ее. Сбигнев видел, что Денница начинает постоянно думать о нем, против своего желания хотеть все новых и новых встреч, и не в силах был предотвратить развитие нежелательных для себя событий.

Ах, если бы он знал, как все обернется! Тогда бы никогда не взял ее в поход. Может даже, перед уходом из Праги предложил ей выйти замуж… Да мало ли что можно было предпринять!.. Но теперь было поздно. Это он понимал, руководствуясь особым чутьем, которое появляется вместе с рождением большого чувства.

Порой им овладевало отчаяние. Он знал наверняка, что больше никого не полюбит, это его последняя любовь. Были у него раньше кое-какие приключения на этот счет, все-таки прожил он долгую жизнь, но такого глубокого чувства, которого он испытывал к Деннице, у него не было никогда. В последнее время он жил только ею, он не мыслил жизни без нее.

На обратном пути Сбигнев мучительно думал, как вернуть Денницу. Нет, она вроде бы верна ему, говорила слова благодарности за свое спасение, но он видел и чувствовал, что мысли ее далеки от него, они витают вокруг Преслава, она заворожена им, она думает только о нем, и воевода не в силах вернуть ее.

Почему бессилен? Да, он не может запретить князю встречаться с Денницей, но у него есть люди, которые могут исполнить любую его прихоть, им ничего не стоит убить или искалечить человека. Почему бы не подослать убийц к Преславу? Одним пустым человеком будет меньше на этом свете. Невелика потеря. Зато он обретет семейное счастье, к которому стремился в последние годы… А уж это проще простого — быть вне подозрений: надо находиться в момент убийства на виду Само или его приближенных…

Эти мысли одурманивали его мозг, от них кружилась голова, они преследовали его повсюду.

Он чувствовал, что сходит с ума, что может совершить то, против чего протестовала его душа. И по прибытии в Прагу он пошел к главному жрецу.

Древний старец принял его в своей хижине, где не было ни окон, ни хорошей обстановки. Сидел священнослужитель на чурбаке возле столика, сколоченного из необструганных досок. Спросил скрипучим голосом: