Читать книгу "Истинная история дюны - Андрей Лях"

Однако сам Стилгар практически не пострадал, отделавшись шоком и слабой контузией, и отнюдь не уронил славы великого воина. С дюжиной уцелевших федаинов он продолжил путь, еще раз прошел через Двойной Клюв – миновав сумрак его почти сомкнувшихся стен, шейх по достоинству оценил замысел врага, – после чего повернул не на север, как следовало ожидать, а на вулканический юг. Стилгар хотел видеть, насколько далеко зашли приготовления противника.

И он увидел. Проклятая колоннада уходила едва ли не к полюсу, а за ней, в колышущемся мареве над красными скалами, громоздились башни воздвигаемых крепостей. Стилгар не был ни впечатлительным, ни суеверным человеком, но и ему стало не по себе, а религиозных фрименов охватил откровенный страх. Вечерело, красный свет заливал все вокруг, и стратег не мог отделаться от ощущения, что слышит какой-то гул, сродни шуму в ушах, и чувствует дрожь земли под ногами. Шерван, единственный уцелевший из его адъютантов, поднял руку, указывая на исчезающую вдали багряную, с глубокими черными тенями шеренгу рукотворных уступов, и сказал:

– Хафизулла, это знамение. Он пришел, он здесь. Мы прогневили небо.

– Кто? – хмуро спросил Стилгар.

– Сам знаешь. Пришел срок, пророчество исполняется.

– Дух Тамерлана.

– Да, это ангел смерти Азраил. Хафизулла, дни Муад’Диба сочтены, и наши тоже. Ты видишь.

Стилгар ничего не ответил и пошел прочь.

Лишь поднявшись по отрогам плоскогорья Подкова, он вызвал помощь – и через сутки был в Арракине. Тут его поджидал новый, еще более неприятный сюрприз. Оказывается, пока нелегкая военная судьба носила его по горам и пустыням, у императора успел побывать эмиратский посол. Он валялся у Муад’Диба в ногах, бился лбом в ковры, говорил о несчастном недоразумении, о вечной преданности Феллаха, о том, что Пол Муад’Диб – величайший правитель всех времен и народов, о всегдашней готовности и пустынном братстве. И после строгого внушения, а затем – грозного напутствия посол был с миром отпущен, а печальный джайпурский инцидент предан забвению. Как раз тогда и был, кстати, подписан памятный договор о совместном финансировании спутниковой системы слежения «Соллекс», сыгравшей во время войны такую роковую роль.

Стилгару стало нехорошо. Его дурачили второй раз. Неведомый воитель оказался еще и гениальным дипломатом, в совершенстве постигшим тайные изгибы натуры Муад’Диба. После пустыни он переиграл Империю и на полированных плитах арракинского Дворца приемов – Стилгар отлично понимал, что за право называться императором в каких-то отдаленных землях Пол отдаст еще не один легион.

– Я должен поговорить с владыкой с глазу на глаз, – объявил шейх.

Слово Стилгара все еще было преисполнено высшей властью, и их оставили наедине.

– Узул, – начал военный министр, – мы потеряли более четырех тысяч человек. Там были те, кто когда-то вошел с тобой в Арракин. Узул, время переменилось. Я многое увидел. От Джайпура до Подковы идет стена, которая заберет тысячи жизней на войне. Эта стена стоит миллиарды и миллиарды. Это деньги парламента, и мне это не нравится, Узул. Стену построил серьезный человек. Возможно, самый серьезный из всех, кого мы видели. Говорят, это воскресший Тамерлан. Не знаю. Он создал базу на Двойном Клюве – хорошо замаскированную базу, и мы вошли туда, как маленькие дети – вот только вышли не все. Он дал нам уйти – он нас не боится. Двойного Клюва у нас больше нет, Узул, и Востока у нас тоже нет, потому что второй раз через Клюв мы уже не пройдем. Он сделал это, не потеряв ни единого солдата, даже не выведя за стены ни одной когорты. Нас запирают, Узул. Мы можем потерять Юг.

– Как это – запирают?

– Я видел песчаную башню. Ту самую, про которую говорил твой тесть, Льет. Он строит такие башни в пустыне.

– Глупость, – нахмурился император. – Пустыня убьет их. Нам ничего не придется делать.

– Ты забыл Льета. Они строят свои башни в Хаммаде, там, внизу, коллектор, он был сухим сто лет, а теперь он наполняется водой, может быть, он уже полон, у них наверняка есть карта водяных шахт, а у нас ее нет. Такая башня не пропустит никого на двадцать миль вокруг.

– Что нам их башня.

– Он построит не одну. И не две. Он построит их сотню, две сотни – сколько ему будет надо. Посмотри на карту. Через год вся Хаммада будет в его руках. Он подойдет к Подкове. У нас там ни одного гарнизона, ни одной заставы. Он выйдет на плоскогорье, где у нас тоже ни одного человека, и через три дня будет в Хорремшахе. Подойди к окну, Узул. Видишь там синеву между горами, в седловине? Знаешь, что это такое? Это и есть Хорремшах. Это ворота в Арракин. Сюда, где мы сейчас с тобой стоим.

Пол отвернулся, отошел от окна и сел в кресло.

– Ладно, хорошо, что ты предлагаешь?

– Переговоры. На нас надвигается большая война. У нас больше нет поддержки ландсраата. У нас вообще ничего нет, кроме Гильдии, а цены на спайс падают. Падают каждый день.

Обычно Муад’Диб не выносил подобных разговоров. Но в этот раз император сдержался.

– Хорошо, – сказал он. – А если мы прямо сейчас нанесем удар? Не два легиона, а двенадцать? Или вообще всем, что у нас есть?

– Я думал об этом, – ответил Стилгар и мысленно перевел дух – он ожидал худшего. – Это безумный риск. У нас нет авиации. Великие Дома не дадут нам ни крейсера, ни топтера. Транспортов у нас тоже нет, нет и пилотов. Кроме того, Феллах успел подготовиться. Я читал список их поставок – там сплошное горное оборудование. Они зарылись в землю, Узул, а их заводы прикрыты дисперсными полями. И доставили все это не корабли Гильдии. Ты понимаешь, что это значит. Нет, Узул, надо договариваться. Пока еще мы сильны, пока нас поддерживают Навигаторы – но дни Гильдии сочтены, и ты это знаешь, Узул. Как только цена спайса станет меньше пятисот солариев…

– Нам конец, – насмешливо вставил император.

– Нет, – спокойно возразил Стилгар, – мы сражались и при худшем раскладе. Но тогда любой сможет диктовать нам условия. Мы снова превратимся в партизан и контрабандистов. Время работает против нас. Откладывать нельзя. Пусть они забирают Юг – он и так у них – и дают нам пай в электронном производстве. Постараемся получить максимальные гарантии. Выхода у нас нет.

Император ничего не ответил и вновь мрачно уставился на карту. Помолчав не менее двух минут, Муад’Диб, наконец, сказал:

– Нет. Все переговоры бессмысленны. Сделаем иначе. Они укрепляют Хаммаду – мы укрепим Подкову. Там будет крепость – мы не пустим их на плоскогорья. Вот, смотри – с юга на восток и до самой Защитной Стены. Они хотят войны – будет им война.

Стилгар с сомнением покачал головой:

– Узул, такая стройка займет по крайней мере год. По крайней мере. Но есть ли у нас этот год? И скорее всего, именно этого они и ждут, мы проигрываем в любом случае…

Но у Муад’Диба уже кончилось терпение:

– Хватит. Я сказал.

Этот разговор, описанный Стилгаром в его мемуарах, в целом совпадает со стенограммой военного совета, состоявшегося на следующий день. Во время этого совета, решения которого были, естественно, уже предопределены, на Стилгара посыпались обвинения – как это часто бывало во все времена, дальновидность и преданность обозвали предательством. Начальника Генерального штаба коснулась тень опалы. Больше всех усердствовал Корба, кричавший, что Стилгар струсил, что им нечего бояться войны, они сильны как никогда, один смелый, решительный удар, они разобьют себе головы о наш броневой щит – и все в этом роде. Муад’Диб вычерчивал чудеса фортификации на голографическом макете Подковы и расписывал, какие небывалые хитрости он пустит в ход, чтобы уничтожить незваных гостей.