Читать книгу "Хаос дорог - Мария Николаева"

Сияющая улыбка Рейма, безразличие в прозрачно–синих глазах Биаты, суровые складки на лбу Сай’шэ и безграничное спокойствие Морила. Странная компания. В первый момент я даже не понял, что может связывать принца Пламени, светлую целительницу, темную воительницу и ученого, а когда понял… было поздно. Не могу сказать, что меня не обучали, но меня не только обучали. Эти четверо hal’mai стали моим кошмаром наяву. Особенно двое из них… Рейм и Сай’шэ. Первого я сам по–глупому подпустил слишком близко к себе, а вторая… она просто была собой, принцессой рода Иниарр, отражением Черныша… Боги, как же я ненавидел ее за это! Я разучился смотреть на Ша’рэла спокойно, мне всюду мерещилась сидская принцесса – в каждом его жесте, за каждым его словом… Да, из‑за Сай’шэ я потерял друга, единственного, кому бы я мог доверять.

Что же касается двух оставшихся учителей…

Биате я был безразличен. Морила интересовал только как любопытный феномен может интересовать ученого. С ними мне было легко и просто. Они не требовали от меня чего‑то сверх меры, и я ничем не выделял их. Мы были связаны только несокрушимыми нитями приказов Совета, а это так мало, что можно и не принимать во внимание.

К несчастью, двое других «учителей» относились к совсем иной категории… Впрочем, разве я их в чем‑то обвиняю? Ну, может быть, совсем чуть–чуть. Я прекрасно понимаю, что двигало Реймом, потому что сам оказался в ситуации не лучше… А Сай’шэ… Сай’шэ – случай особый. Она по собственной воле стала одним из моих «учителей», потому что хотела защитить племянника… Черныш ошибся, когда сказал мне, что его судьба никого в семье не интересует, – и эта ошибка стоила мне спокойной жизни. Жесткая, прямолинейная воительница меньше всего походила на уравновешенного и преданного принца, но я уже не мог смотреть на друга так, как раньше. Что‑то сломалось во мне. И дело не только в Сай’шэ или Рейме, о ни – каждый на свой манер – меняли меня, пытались создать что‑то свое, а в результате у них получился двуцветный уродец, не способный ни на что конкретное, но знающий много всякой никому не нужной ерунды.

Впрочем, имею ли я право обвинять кого бы то ни было в собственных ошибках? Если бы я хотел, если бы просто попытался что‑то изменить, то возможно, все сложилось бы по–другому. Так что в собственных бедах виноват прежде всего я сам. Не захотел, не попытался – вот и расплачиваюсь.

Но ведь это в прошлом, верно? Я перешагнул через собственную трусость, когда покинул Дом? Или, напротив, позволил своим страхам победить? Не знаю. Возможно, я действительно сбежал от ответственности и долга – не стану спорить. Но ведь помимо этого были причины, заставившие меня поступить именно так, а не иначе. Наверно, я просто устал беспрекословно подчиняться Совету. Так что вовсе не страх был причиной побега. Я не мог больше жить так же, как прежде, а встать на холодную серую тропу я не решился, зато с легкостью отрекся от себя…

А ведь я жалею. Несмотря на то что это решение принял сам, несмотря на то, что только оно и помогло мне вырваться из клетки – я все‑таки жалею, что потерял право называться Князем Севера. И дело вовсе не в титуле, просто теперь у меня нет права, пусть даже условно, но относить себя к Семье. Хотя было ли оно у меня когда‑либо? Свою мать я никогда не видел, а отцом называл существо, отнимавшее жизни у таких отступников, как я сам… А ведь в нас нет даже общей крови! Марука и Альбьер? Но они же дети Вейрина, а не Тамилы. Так имел ли я право считаться их родичами? Вряд ли. Я – всего лишь подкидыш, выращенный ими в память о последней северной Княгине. Так было ли у меня право требовать их любви? Сомневаюсь, я должен был испытывать благодарность уже за то, что они не отвергли меня, что позволили называться Владыкой Севера.

И я их предал. Все‑таки правы они были – более никчемного со здания, чем я, этот мир не видывал. Не стоило им тратить время на мое воспитание, все равно я оказался неблагодарным двуцветным выродком.

Хотя к чему это все? Я ведь всего лишь собирался сбежать до прихода Рейма. Вряд ли, конечно, принц не предусмотрел такой возможности, но я просто должен выбраться из этого дома, пока не стало слишком поздно. Для всего.

Нет, я вовсе не собираюсь умирать. Но уж как‑нибудь сам разберусь с собственной жизнью, не выполняя приказов какого‑то там ифрита. Восстановил ауру? Ну и спасибо тебе большое, но дальше я и сам как‑нибудь справлюсь. Тем более что в скором времени никаких опасных для жизни приключений не планирую. И самая большая глупость, которую я собираюсь совершить в ближайший год, – это наведаться в свой Дом. Но не думаю, что мне там угрожает что‑то серьезное – разве что несколько не очень приятных встреч, но с этим я как‑нибудь смирюсь.

Быстро одевшись, я приблизился к двери, ведущей в коридор, и замер, напряженно вслушиваясь в царящую снаружи тишину. Ну не верю я, что Рейм не позаботился о наблюдателе – этот ифрит слишком хорошо меня знает. Впрочем, недостаточно хорошо, если оставил одного. Если уж на развилке из двух дорог я умудрился выбрать третью, то и выбраться из комнаты таверны смогу. Боги, да о чем это я?! Я же умудрился сбежать из самой охраняемой крепости в этом мире! Что ж, в таком случае Рейм явно переоценивает свою власть надо мною. Или, может быть, я теперь совсем иначе смотрю на нашу связь? Да, определенно, совсем иначе…

Что ж, если я умудрился разобраться в собственной двуцветной душонке благодаря этой встрече с ифритским принцем, то жалеть мне не о чем. Есть знания, за которые сколько ни заплати – покажется мало. И это одно из них.

Ну вот и еще одной клеткой меньше, Ксан. Не боишься? Ведь мы‑то знаем, что самым большим твоим страхом была и остается свобода, ибо как только с твоей души спадут все оковы, навязанные воспитанием, семьей и обществом, ты станешь настоящим монстром…

Вот только почему теперь это меня не пугает?.. Совсем не пугает. Я скорее жду этого. С нетерпением, присущим любой кошке.

…Он позволил мне уйти. Просто позволил, ничем другим легкость, с которой я покинул таверну, объяснить невозможно. Кажется, не только меня наша встреча заставила на многое взглянуть иначе.

Что ж, хотелось бы в это верить. Впрочем, мне‑то помогли осознать все происходящее, а Рейму? Есть ли у ифритского принца хоть шанс не только понять, но принять и отпустить собственные грехи? Не знаю. Не хочу загадывать, поскольку в любом случае Рейм был и остается частью моей жизни. Не хочу я вычеркивать все, что нас связывает. Глупо? Может быть, но я теперь на многое смотрю сквозь призму открывшийся мне истины. Мне не в чем его винить: мы всего лишь играли роли, которые нам были роднее… уютнее, что ли? И мне некого винить в том, что я в какой‑то момент перепутал, что есть лицо, а что – всего лишь маска.

Чем был для меня Рейм? Нет, не так: чем он для меня являлся и является по сей день? Мне казалось, что я давным–давно нашел ответ на этот вопрос, но сегодня понял, насколько нелепыми были мои игры в привязанность. Оправдание… Да, я всего лишь искал оправдание этой странной связи, замешенной одновременно на памяти о счастливых днях детства и на насилии, – и, надо сказать, нашел самое глупое из всех. Как можно было сотворить якорь чувств из ничего? Не знаю, но мне частенько удавались вещи, поражающие других своей нереальностью. Впрочем, уже одно мое существование лежит вне законов – людских и божьих. Я всего лишь химера – сотканное из кусочков других созданий существо, и сущности во мне все никак не могут прийти в равновесие. Двуцветный Лорд. Нелепый титул. Он абсолютно ничего не объясняет, скорее – лишь сильнее запутывает. Да, моя вторая ипостась не имеет единого четко определимого цвета, но ведь это не причина, а следствие. Двуцветно не тело тигра, которым я был когда‑то, – двуцветна моя душа. Нелепое, изорванное в клочки полотно, неряшливо склеенное близоруким портным из лоскутов черной и белой материи. Ни свет, ни мрак. Но если я нахожусь вне воплощений первоматерий, если меня нельзя отнести ни к одной из них даже условно, то что мне остается? Ничего. Пустота. Да, но в Пустоте сходятся все цвета мироздания, а я всего лишь двуцветный уродец, не способный понять и принять прочие оттенки жизни… Изгой? Никогда не думал о себе так. Предатель – может быть. Отступник – не стану спорить с очевидным. Но меня никто не гнал, просто я сам оказался недостаточно мудр, чтобы подстроиться под условия и принять чужие правила игры за свои.