Читать книгу "Почти луна - Элис Сиболд"

ОДИННАДЦАТЬ

Я прошла через собирающуюся толпу студентов у здания студенческого союза. Уэстмор не был известен умами или хотя бы спортсменами. Он был известен как бюджетный загородный колледж, годный для получения четырехлетней степени по таким предметам, как маркетинг или здравоохранительное консультирование. Факультет искусств, как и факультет английского языка, снисходительно считался аномалией, на нее делали ставку типы, которых мы с Натали считали либо неудачниками, либо гениями. Основатель колледжа, Натаниэль Уэстмор, был художником и писателем, пока, подобно Торо,[34]не исчез в лесах Мэна. В результате оба факультета остались относительно независимыми от остального кампуса.

Уэстморские студенты носили уцененные версии одежды, популярные в Нью-Йорке лет десять назад. Я несколько раз брала с собой в кампус Сару, и ее появление вызывало волнение. Я всегда гордилась, что мои дочери живут в других штатах и предпочли строить свои жизни вдали от дома, хотя частенько жалела, что не могу проехать чуть дальше по улице и побыть у них дома. Впрочем, я никогда бы так не поступила. Единственным моим спасением была неспособность матери заглянуть на огонек.

Я поднялась по пандусу для инвалидных колясок и прошла через горячую краткую тишину двойных дверей. Там была Натали, среди моря студентов младше нас лет на тридцать. Она сидела одна в круглой кабинке, около стены с окнами, выходившими на болотистую пустующую землю. Из студенческого союза не было видно старого дуба, один тростник, который вскоре, после следующего заморозка, изменит цвет, а с приходом зимы начнет пришептывать — то высохшие стебли будут тереться друг о друга на ветру.

Натали смотрела вдаль, возможно на шоссе, большие дорожные знаки над которым казались лишь зелеными крапинками, а машин и вовсе нельзя было разглядеть.

Ничего не скажу ей. Какие слова мне понадобились бы? Пока что я произнесла их лишь раз. «Я убила свою мать». Забавное пополнение моего словаря: «Я убила свою мать», «я трахнула твоего сына».

Я подошла к ней, почти не обращая внимания на студентов, пересекавших мой путь с едой на подносах.

— Натали.

И на меня обратились светло-карие глаза, в которые я смотрела с детства.

На подруге было одно из платьев под Диану фон Фюрстенберг,[35]на котором сама Диана в жизни не поставила бы свое имя. По ткани шел загадочный узор, украшавший, похоже, немало женщин средних лет — своего рода сверкающая маскировка, предназначенная мешать взгляду сосредоточиться на подлинных очертаниях тела под ним. Мы обе полагали, что платья с запахом идеальны для раздевания, но я отказалась от них. В какой-то момент вид этих платьев у меня в шкафу начал навевать тоску — их легкая ткань и неразборчивый узор заставляли меня думать о бесконечных нарядах изнуренной плоти.

— Привет, — сказала Натали. — Можешь доесть. В меня уже не лезет.

Я села напротив, и она придвинула ко мне бледно-оранжевый в крапинку поднос из кафетерия. На нем лежала половинка ватрушки и нетронутый йогурт. Мы всегда так поступали. Она заказывала слишком много, а я доедала то, что осталось.

— Где ты была вчера? — спросила она. — Я раз шесть звонила твоей матери. Я даже дважды позвонила по старухофону.

— У матери.

— Так я и думала. Как она?

— Давай не будем об этом.

— Кофе?

Я улыбнулась ей.

Натали встала с чашкой. Местные блюстители порядка никогда не мешали нам взять добавку кофе без очереди, молчаливо даровав те же привилегии, что и преподавателям.

В один присест я доела ватрушку и содрала фольговую крышечку с йогурта. Когда Натали вернулась, я уже наполовину справилась со своим подержанным завтраком. Кофе — горячий, водянистый, слабенький — залил последние угольки моего аппетита.

— Что с тобой? — спросила она.

— В смысле?

— Ты вроде как нервничаешь. Из-за Клер?

Я подумала о защитных механизмах. Я могла бы заметить, что не все завершают вечер половиной бутылки вина и таблеткой от бессонницы или что не все втайне трахаются со строителем из Даунингтауна… но не стала. Я скажу правду — насколько смогу.

— Джейк явился, — обронила я.

Она словно пистолетный выстрел услышала. Хлопнула обеими ладонями по столу и наклонилась ко мне.

— Что?

— Помнишь, я рассказывала тебе, как он будил меня, когда девочки спали? Бросал камешки из соседских горшков с геранью?

— Да, да.

— Он разбудил меня сегодня утром около пяти утра. Стоял на заднем дворе и швырял камешки. Мы вместе провели утро.

— Хелен, — потрясенно произнесла она, — теперь мне кажется, что ты недостаточно нервничаешь! Что происходит?

— Не знаю. Как Хеймиш?

— С каких пор тебе есть до него дело? Как Джейк?

И я рассказала Натали, что он сейчас живет в Санта-Барбаре в поместье компьютерного магната, которого в жизни не видел. Что делает там какую-то инсталляцию. Что завел собачью няню для своих Мило и Грейс и что собирается вскоре съездить в Портленд, повидать Эмили и ребятишек. Рассказав то немногое, что сама сегодня услышала от бывшего мужа, я поняла, что почти ничего не знаю.

— Но почему он приехал повидать тебя?

В голове у меня прозвучало:

«Я никогда не хотел развода».

— Пока не уверена.

Я держала чашку горячего кофе в руках и притворялась, будто грею их. Когда Натали посмотрела на меня проверенным, давно знакомым взглядом, который говорил: «Ты мне не все рассказала», я почувствовала, как дрожат локти, упирающиеся в стол. И тут же полная чашка обжигающе горячего кофе выскользнула из моих пальцев.

Натали вышла из-за стола. Кофе попал на рукав ее платья, но большая часть лужей разлилась по столу или впиталась в мои джинсы. Я не шевелилась. Горячая жидкость обжигала мои бедра. И это казалось правильным. Часы в другом конце зала показывали девять пятьдесят пять.

— Пора на урок, — сказала я.

И сама услышала, что голос внезапно стал неживым. Я всегда все рассказывала Натали, а теперь за двадцать четыре часа натворила больше, чем возможно пережить даже самым старым друзьям.

На мгновение я задумалась, а что было бы, если бы я попросила Натали куда-нибудь со мной уехать, вдвоем, перебраться в другой город, быть может, открыть магазин одежды, как она всегда мечтала. Она поправляла платье и размазывала брызги кофе, попавшие на сумочку.