Читать книгу "Запах смерти - Александр Лидин"

Решение скрывалось где-то рядом, но мы никак не могли его нащупать. Как выяснилось в дальнейшем, нам мешала узость мысли, ограничения, наложенные на нас рациональным мышлением.

Несколько раз Викториан беседовал с Зеленым Ликом, но ни разу вопрос напрямую задан не был. Викториан берег этот вопрос, понимая, что если нам удастся самим узнать, как можно излечить Жаждущего, то, спросив Древних, мы окажемся в их власти. Ни в одной из древних книг не упоминалось ни о ком, кто, хоть раз вкусив плоды Искусства, смог отказаться от них.

Говоря об этих днях, я должен объяснить мотивы, которыми руководствовался Викториан, помогая Жаждущему. Раньше, до встречи с нами, Викториан существовал один на один со своими мыслями, чувствами. Словно агент, заброшенный на вражескую территорию, он жил двумя жизнями. Одной – официальной, с женой, детьми, их и своими родственниками, и другой – тут, под кладбищем. Об этой второй жизни он не мог сказать никому, потому что Посвященный не говорит с Посвященным. Им нечего делить и не о чем говорить. Колдуны только потому и становятся колдунами, что они – эгоисты до мозга костей.

И тут появились мы – вкусившие Искусства, но не Посвященные. Желающие познать – но не настолько, чтобы окончательно вступить на Путь Искусства. Мы избавили Викториана от самой страшной пытки – пытки одиночеством, и при этом нашли в нем собеседника, с которым без опаски можно было говорить о потустороннем; защитника, который в трудную минуту мог призвать все силы Искусства. Мы были разными по возрасту и характеру, но нас объединяла единая тайна.

А лекарство для Жаждущего? Викториан наткнулся на рецепт неожиданно. Меня тогда в подземелье не было. Я ходил за продуктами. Недалеко от кладбища находился гастроном, и такие прозаические вещи, как хлеб, картошку и колбасу лучше было просто покупать, отстояв десять минут в очереди. Так как у Викториана денег было море, к стандартному набору я еще добавил зеленый лук, пару бутылок недорогого пятизвездочного «Арарата», десяток плавленых сырков и еще кое-какую мелочь.

Даже если вы великолепный колдун, за продуктами нужно ходить в магазин. Конечно, с помощью чар можно сделать торт «Птичье молоко» хоть из поломанной табуретки, но коли вы немного ошибетесь (а от ошибок никто не застрахован) – кусок торта, попав к вам в желудок, может снова превратиться в древесину… и не дай бог с гвоздями. Нет, это не смешно. Это очень больно.

* * *

Когда же на четвертый день нашего добровольного заключения я вернулся из магазина, Викториан встретил меня на пороге и сразу выхватил одну из бутылок «Арарата». На столе, как по волшебству, появились рюмки.

Я ни о чем не спрашивал.

По сияющему лицу Жаждущего я все понял: Викториан наконец-то нащупал нить разгадки. Но я не торопил его с объяснениями. Лишь когда мы выпили по второй и закусывать, судя по всему, не собирались, я осторожно спросил у Викториана:

– Ты решил загадку?

– Нет, – с многозначительной улыбкой ответил он. – Но, похоже, я нашел ответ. Еще многое надо обдумать. Наш мир слишком многогранен, и с этим аспектом его существования я незнаком.

– …?

– Я хочу сказать, что мир Искусства слишком разнообразен, и один человек не в силах знать все тонкости. Похоже, я нашел путь к разгадке, хотя пока не уверен, что он самый простой. А самое главное – я не уверен, что нам удастся им воспользоваться.

– Ты хочешь сказать, что нашел способ уничтожить в человеке частицу Искусства?

– Не совсем так. Я бы сказал, что, быть может, нашел способ отделить темную часть Искусства от человека.

– Но ведь Белой магии как таковой не бывает. Хотя зачатки Искусства можно использовать для внешне невинных целей – и тогда невежественные люди называют это Белой магией…

– Дело в другом, – перебил меня Викториан. – Любая вещь содержит в себе всю гамму цветов от белого до черного. Искусство нельзя назвать черным. Мы называем его черным, как и магию, лишь потому, что мы так воспитаны, потому что к такому мировоззрению нас приучила породившая нас цивилизация. Я хочу сказать, что Искусство создали не люди, и, следовательно, в нем есть черты, которые человеческая культура может принять, – и те, которые принять не может. Теперь представим на мгновение, что у нас появилась возможность отделить и уничтожить то, что неприемлемо для человеческого общества. Можешь называть то, что останется, Белой магией – но это будет всего лишь Искусство, подвергнутое кастрации.

– Понимаю, – пробормотал я. – Но как мы узнаем, какие компоненты нужно убрать? Не получится ли так, что мы уберем не ту составляющую? Как возможно осуществить это на практике?

Колдун покачал головой.

– Пока не знаю, но в «Некрономиконе» это есть. Я точно помню, что где-то читал о том, как уничтожить «светлую» составляющую Искусства.

– Светлую?

– Какая разница. Важен сам принцип!

После третьей рюмки мы снова углубились в изучение магических книг и расшифровку древних формул. Порой нашего знания латыни, древнегреческого, немецкого и французского не хватало. Викториан по этому поводу каждый раз зло матерился. Жаждущий тоже помогал нам, работая на подхвате. Рылся в словарях, когда попадалось какое-то непонятное слово.

– Вот оно! – неожиданно закричал Викториан.

Да, он нашел нужный отрывок из «Некрономикона».

Сама книга была рукописной – большей частью на архаичном немецком, но отдельные куски, которые неведомый средневековый переводчик не смог перевести с арабского, он вписал из греческого перевода. Говорилось там приблизительно следующее:

«Каждый человек – соцветье воображаемых миров. Стань воином, войди в белый мир другого и, убив его бога, затушуй мир цветом Искусства».

« Довольно абстрактный рецепт», – так я тогда подумал.

Но Викториан думал совершенно иначе.

– Впав в транс с помощью заклятий, можно ввести человека в некое особое состояние, когда его внутренняя вселенная распадается на отдельные миры. Нечто подобное описывали многие латиноамериканские классики. Об этом можно прочесть и у Борхеса, а Кастанеда подробно описывает подобный процесс. Но их изыскания лежат в более привычной сфере, очерченной наркотиками и галлюциногенами, медитациями и цигуном. Безумный автор «Некрономикона» имел в виду несколько иное. Видимо, он предлагает зайти по этому пути чуть дальше… «Стань воином»… Человек, которому предписано стать воином или который воин в реальной жизни, должен ментально проникнуть в мир расслоившейся вселенной разума того, над кем проводят эксперимент. Он должен убить бога или правителя того мира – уничтожить определенную составляющую сознания человека.

– Знаешь, Викториан, я давно занимаюсь амулетами, а за последнее время насмотрелся у тебя всякой чертовщины, но то, что ты говоришь… Путешествия в другие измерения, вымышленные миры… Это все, как в фантастическом романе, – честно признался я.