Читать книгу "Опасный мужчина - Розмари Роджерс"

Что случилось с любящим отцом, которого она помнила? Изменили ли его годы или детское восприятие было недостаточно острым? Тори не могла поверить, что он всегда был таким расчетливым, однако об этом свидетельствовало его непреклонное желание выдать дочь за дона Рафаэля.

Их беседа, состоявшаяся после завтрака, оказалась еще более неприятной, чем первая. Тори помнила об угрозе отца, но испытала потрясение, услышав, что он уже предупредил портовые власти и теперь ее не посадят ни на один пароход.

— Я сделал это ради тебя.

Он отвел глаза в сторону, посмотрел на безупречно чистую поверхность стола. Поиграл грузом для бумаг, нервно погладил пальцем бронзового жеребца. Потом посмотрел на Тори холодными бесстрастными глазами.

— И еще я договорился с моим личным врачом, чтобы он завтра днем осмотрел тебя. Об этом обследовании попросил дон Луис.

По коже девушки пробежал холодок, она на мгновение потеряла дар речи. Очевидно, Рафаэль прямиком направился к своему отцу, а дон Луис — к ее. Что ж, она знала, что рискует, хотя и не предвидела такой результат.

Она с вызовом вздернула подбородок:

— Я не позволю это сделать. Я не кобыла, а женщина. И к тому же твоя дочь — если ты об этом забыл.

Он посмотрел на нее холодными глазами.

— Не забыл. Похоже, ты это забыла. Не важно. Если окажется, что ты… обесчещена… ты покинешь этот дом с позором и проведешь остаток своих дней в монастыре Санта-Лусия.

Горячие слезы выступили у девушки на глазах, но она не позволила им пролиться. Овладела Тори и задрожавшим голосом.

— А если я не обесчещена?

— Тогда ты выйдешь замуж за дона Рафаэля, как было запланировано.

Она произнесла с горечью:

— В таком случае мне, пожалуй, стоит избавить всех от больших хлопот и объявить, чтобы мои чемоданы подготовили к путешествию в Санта-Лусию.

Патрик сжал губы, его голубые глаза стали ледяными, суровыми. Он пристально посмотрел на дочь, а потом без всякого предупреждения схватил тяжелый бронзовый груз для бумаг и швырнул его через всю комнату. Оконное стекло зазвенело, осколки картечью разлетелись в стороны. Тори не сдвинулась с места, она смотрела отцу в глаза, хотя ее опущенные руки сжались в кулаки.

— Maldito![30]— выругался он по-испански. — Знаешь, что ты наделала? Я должен оплатить долг — долг чести. Мне дали ссуду при условии, что ты выйдешь замуж за сына дона Луиса, а теперь ты все погубила… Если это правда, все мои планы рухнут… — На лбу отца выступили капли пота, лицо стало красным, но голос звучал весьма твердо. — Поскольку ты потеряла мое доверие, я потребую проведения осмотра, и тогда станет ясно, настолько ли ты безразлична к собственному благополучию, что способна вести себя как обыкновенная шлюха. А теперь иди. Иди!

Тори молча повернулась и покинула кабинет.

«Как я могу простить такое? — дрожа от волнения, возмущенно подумала девушка. — Он требует слишком многого». Тори знала, что не может, не хочет оставаться здесь, что пойдет на все, чтобы убежать из Монтерея, сорвать планы отца. Но как? Действовать надо быстро. Отец вполне способен после обследования запереть ее в комнате до отправки в монастырь.

Вечерние тени уже стали длинными, когда Тори наконец разработала отчаянный план. Хватаясь за соломинку, девушка подошла к письменному столу, достала чистый лист бумаги, перо и чернила. Отвергнув несколько вариантов, она наконец написала то, что должно было привести к успеху.

— Я слышала, что сеньора Вальдес почти закончила мое бальное платье до своего отъезда из Монтерея, — сказала она утром тете Бените, — и я должна убедиться, что оно мне подходит, пока его не продали кому-то другому. Оно уже оплачено, и я, вероятно, сумею устранить недоделки.

Тетя Бенита пожелала сопровождать девушку.

— Похоже, твоя мама проснется сегодня не скоро, поэтому я могу пойти с тобой. Мне велели не выпускать тебя из виду.

— Я нахожусь под арестом?

Поколебавшись, тетя Бенита покачала головой:

— Нет. Мне сказали, что тебя надо сопровождать повсюду. — Глаза женщины были встревоженными, возле уголков рта образовались глубокие складки. Через мгновение она снова покачала головой и вздохнула. — Ты такая упрямая, nina, как твой брат. Неужели ты не можешь согласиться на брак? Ты должна знать, что родители обычно договариваются насчет брака.

— Это феодальная традиция. Мы живем в девятнадцатом веке, а не в девятом. Я не кобыла, которую продают тому, кто больше заплатит. — Она замолчала, прикусила губу, чтобы сдержать выдававшие ее горькие слова. — Похоже, в конце концов, мне придется сдаться, хотя от этого становится грустно. Я приложу все усилия, чтобы переубедить папу.

Тетя Бенита улыбнулась:

— Именно это я и рассчитывала услышать. Я постараюсь отправиться с тобой в город, но если мне не удастся это сделать, ты все равно должна будешь пойти с сопровождающим. Ты меня поняла?

— Да, конечно. Если ты думаешь, что я постараюсь уйти одна, могу заверить тебя, что я не имею ничего против эскорта.

На самом деле она хотела совсем другого, но, к счастью, ее мать в этот день нервничала и попросила тетю Бениту остаться с ней. В Монтерей вместе с Тори отправились Колетт, Пабло и два стражника. «Словно я преступница», — с негодованием думала девушка.

День был облачным, на горизонте виднелись полосы дождя; сильный ветер гнал с океана длинную серую гряду туч. Легкая коляска катилась по извилистой дороге вдоль берега.

Колетт обрадовалась возможности выбраться из стен асиенды, подальше от возникшей там напряженности, но Тори нервничала слишком сильно, чтобы замечать что-либо, кроме собственного смятения. Если ее план сработает, она получит шанс, в котором нуждается; в противном случае она может стать невестой, которую отдают замуж против ее воли. Или монахиней.

— Подожди на улице, — сказала Тори Пабло, когда коляска остановилась у каменного тротуара перед ателье сеньоры Вальдес. Юноша нахмурился, и она добавила насмешливым тоном: — Если только ты не питаешь слабости к шелкам и кружевному белью.

Покраснев, Пабло пробормотал, что она не должна задерживаться, иначе ему придется пойти за ней, потому что дон Патрисио не велел выпускать ее из виду больше чем на несколько минут.

— Я буду стоять возле окна, чтобы ты мог при желании меня видеть, — сообщила Тори, когда Томас, ковбой с широким бесстрастным лицом, помог ей выйти из коляски.

Пабло явно испытал облегчение.

— Тогда вы можете не торопиться, донья Витория. Внутри ателье пахло заплесневелой шерстью и красками, которыми красили кружева и нитки. Пока смущенная помощница портнихи пыталась объяснить, что сеньора Вальдес уехала и никто не знает, какие платья уже сшиты, Колетт, как ее научила Тори, тихо выскользнула через заднюю дверь. Взволнованная Тори, сжимая и разжимая обтянутые перчатками руки, стояла перед широким окном, как она обещала Пабло, и неторопливо спорила с помощницей портнихи.